Он был мой друг. С ним я не знал хлопот,
С ним чувствами и деньгами делился;
Он брал на месяц, отдавал чрез год,
Но я за то ни мало не сердился
И поступал не лучше
в свой черед;
Печален ли, бывало, тотчас скажет,
Когда же весел, счастлив — глаз не кажет.
Не раз от скуки он свои мечты
Мне поверял и говорил мне ты;
Хвалил во мне, что прочие хвалили,
И был мой вечный визави в кадрили.
Александр трепетал. Он поднял голову и поглядел сквозь слезы через плечо соседа. Худощавый немец, согнувшись над своим инструментом, стоял перед толпой и могущественно повелевал ею. Он кончил и равнодушно отер платком руки и лоб. В зале раздался рев и страшные рукоплескания. И вдруг этот артист согнулся
в свой черед перед толпой и начал униженно кланяться и благодарить.
Но Гришка сделался уже,
в свой черед, слишком ловок и опытен, чтобы попасться впросак, или в «кошель», — слово, заимствованное им у Захара.
Спросите у бывших на колокольне и трезвонивших
в свой черед: они готовы вам целый день рассказывать, как они подбирали веревки, как улаживали все, как старались громче звонить!..
Неточные совпадения
Весна вышла дружная; быстро стаяли последние остатки снега, лежавшего по низинам и глубоким оврагам; около воды высыпала первая зеленая травка, и, насколько кругом хватал глаз, все покрылось черными заплатами только что поднятых пашен, перемешанных с желтыми квадратами отдыхавшей земли и зеленевшими озимями. Над пашней давно звенел жаворонок, и
в черной земле копались серьезные грачи. Севы шли
своим чередом.
Но мы не станем передавать все течение его мыслей, да и не время нам входить
в эту душу: этой душе
свой черед.
В урочный час обычной
чередою // Являюсь я на землю берендеев, // Нерадостно и холодно встречает // Весну
свою угрюмая страна.
Одни женщины не участвовали
в этом позорном отречении от близких… и у креста стояли одни женщины, и у кровавой гильотины является — то Люсиль Демулен, эта Офелия революции, бродящая возле топора, ожидая
свой черед, то Ж. Санд, подающая на эшафоте руку участия и дружбы фанатическому юноше Алибо.
— Что тебе, братец, за охота, — сказал добродушно Эссен, — делать из него писаря. Поручи мне это дело, я его запишу
в уральские казаки,
в офицеры его выведем, — это главное, потом
своим чередом и пойдет, как мы все.