Слуга, не делая дальнейших расспросов, опрометью
побежал в дом искать кастеляна [Кастелян — смотритель крепости, замка в Средние века.] для доклада и дорогою, толкая встречных и поперечных, кричал как сумасшедший, что жених барышнин приехал! Тотчас по всему дому разнеслось одно эхо...
Когда же подошел к Луизе, то, всплеснув жалостно руками и сказав только: «Гм! гм!» — схватил шляпу Густава, почерпнул ею в ручье воды, которою и вспрыснул лицо Луизы; но, заметив, что это средство не помогало, опрометью
побежал в дом, как проворный мальчик, вмиг возвратился, сопровождаемый горничною и снабженный разными спиртами, тер Луизе виски, ладони и успел привести ее в чувство.
Неточные совпадения
— Знамя! — и бросилась
бежать во внутренность
дома. Явившись
в цветнике, она остановилась перед собеседниками, как преступница. Отец сурово посмотрел на нее; убийственный взор его говорил: ты не швейцарка! Видно было, что Роза собиралась плакать; но черноволосый мужчина быстро и крепко схватил ее за руку и увлек за собою. У тына, к стороне рощи, была калитка. Могучею рукою распахнул он калитку и, втолкнув
в нее девушку, сказал ей...
Я не выдержал, я
бежал из
дому родительского и направил путь мой
в Стокгольм.
Пока
бежал карла к Ильзе, ее обступило несколько солдат из караульни, помещенной
в развалинах одного
дома.
Он пренебрег этим насмешливым зовом, углубился
в сад; но, забыв расположение его, ошибся дорогами, отбился к северной стороне, воротился и опять пришел к
дому. На дворе была необыкновенная тревога. Не думая долго,
побежал он прямо на восточную сторону, но тут заградил ему путь крутой овраг.
Я бросился вон из комнаты, мигом очутился на улице и опрометью
побежал в дом священника, ничего не видя и не чувствуя. Там раздавались крики, хохот и песни… Пугачев пировал с своими товарищами. Палаша прибежала туда же за мною. Я подослал ее вызвать тихонько Акулину Памфиловну. Через минуту попадья вышла ко мне в сени с пустым штофом в руках.
Он мгновенно стал здоров, весел,
побежал в дом, попросил есть, наговорил бабушке с три короба, рассмешил пять раз Марфеньку и обрадовал бабушку, наевшись за три дня.
Она остановилась, как бы желая что-то сказать, потом неловко сунула ему в руку записку и
побежала в дом и там опять села за рояль.
— Что со мной будет?! А-а-ах! что я наделал?! — говорил я вслух, прохаживаясь по мягкому ковру кабинета. — Э! — сказал я сам себе, доставая конфеты и сигары, — чему быть, тому не миновать… — И
побежал в дом.
Неточные совпадения
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А
в дом войдем, так из
дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, //
Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
В доме и
в соседстве все, от дворовой девки до дворовой собаки,
бежало прочь, его завидя; даже собственную кровать
в спальне изломал он
в куски.
«Увидеть барский
дом нельзя ли?» — // Спросила Таня. Поскорей // К Анисье дети
побежали // У ней ключи взять от сеней; // Анисья тотчас к ней явилась, // И дверь пред ними отворилась, // И Таня входит
в дом пустой, // Где жил недавно наш герой. // Она глядит: забытый
в зале // Кий на бильярде отдыхал, // На смятом канапе лежал // Манежный хлыстик. Таня дале; // Старушка ей: «А вот камин; // Здесь барин сиживал один.
Из мрака, который сперва скрывал все предметы
в окне, показывались понемногу: напротив — давно знакомая лавочка, с фонарем, наискось — большой
дом с двумя внизу освещенными окнами, посредине улицы — какой-нибудь ванька с двумя седоками или пустая коляска, шагом возвращающаяся домой; но вот к крыльцу подъехала карета, и я,
в полной уверенности, что это Ивины, которые обещались приехать рано,
бегу встречать их
в переднюю.
Разница та, что вместо насильной воли, соединившей их
в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и
бежали из родительских
домов; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь — и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать
в кармане своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь выронить.