Неточные совпадения
В
руке у него
был небольшой узел, завязанный в фуляре.
Между тем для возбуждения в зрителе чувства ужаса, и без видимых знаков довольно
было одних слов артиста, что на
руке его кровь.
Борьба
была недолгая, прохожий вырвался из слабых
рук старика, успел вскочить на лихача, мимо шагом проезжавшего, и скрылся из виду, окутанный клубами пыли, закурившейся в последний раз на повороте к Трубному бульвару.
Нанятая пролетка стояла уж у крыльца. Ранееву обвязали голову платком со свежими компрессами. Собираясь выходить, он вспомнил о своих очках, ему поданы
были новые, в футляре. О том, что купленные им прежде разбились, никто не промолвил ни слова. Когда он сходил с крыльца, городовой приложил
руку к козырьку своего кепи и спросил его превосходительство, не украдено ли чего у него, так как он гнался за вором.
Все в комнате
было хотя небогато, но так чисто, так со вкусом прибрано, что вы с первого взгляда угадывали, что женская заботливая
рука проходила по всем предметам, в ней расположенным; все в ней глядело приветливо, кроме портрета какого-то рыцаря с суровым лицом, висевшего, как бы в изгнании, над шкафом в тени.
Лиза, веря и не веря показаниям молодого человека, в раздумье покачала головой, потом, протянув ему
руку, наградила его таким взглядом, за который он готов
был для нее в огонь и в воду.
— Сдалась я, между тем сердце предвещало мне что-то недоброе. Няня сказывала мне, что он и молодой
был рассеян, да тогда глядел за ним глаз позорче моего, водила его
рука понадежнее моей.
— Вы, друг мой, можете
быть, спасли мне нынче жизнь, — сказал старик, пожимая ему крепко
руку, — оживили своей беседой наше пустынное житье, да еще вдобавок будто с собой принесли весточку от сына. День этот записан у меня в сердце. Во всякое время вы наш дорогой гость.
Это сделано
было уже по настоянию и покровительству его крестной матери, дамы высшего аристократического круга, уверявшей Сурмину, что, еще держа новорожденного у купели на
руках своих, она обрекла его в кавалергарды.
Он опять сел, закрыл
рукою глаза, наполненные слезами; после того, тряхнув головой, словно стряхал из нее мрачные мысли, стал перечитывать письмо, Лежавшее на столе. Вот что писала мать. Чтобы избавить читателя от затруднения разбирать письма и разговоры на польском языке,
буду передавать их в русском переводе.
Но скажи мне, что ты меня любишь, поклянись, что не отдашь сердца своего и
руки никому кроме меня, и я преступлю волю матери,
буду глух к зову моего отечества, моих братий и останусь здесь, счастливый надеждой, что ты увенчаешь когда-нибудь мою любовь у алтаря Господня.
Это
был Людвикович. Засунув
руку в боковой карман фрака, он вынул оттуда пакет, раздувшийся от начинки его.
— Я
буду работать этим кинжалом в отряде пана Владислава, если он пожертвует его мне, — зыкнул Волк, — и не положу охулки на
руку.
— Я приношу это знамя легиону могилевского воеводы Топора (пана Жвирждовского), — сказала красавица, — вы знаете, что я после смерти мужа до сих пор отказывала в
руке моей всем ее искателям. Тот, кто водрузит это знамя на куполе смоленского собора, хоть бы он
был не лучше черта, получит с этой
рукой мое богатство и сердце. Клянусь в том всеми небесными и адскими силами.
Тони припоминала, как она выезжала со старушкой в свет, пока та еще
была в силах делать выезды, как избранный кружок, собиравшийся у нее в доме, обращался с бедною воспитанницей, словно с родной дочерью аристократической барыни. Засыпая у себя дома, ей чудилось, что сухая
рука ее, исписанная синими жилками, благословляла ее на сон грядущий, и она верила, что благословение это принесет ей счастье. Помнила Тони, как заболела тяжко старушка, перемогалась недолго и просила ее перед смертью закрыть ей глаза.
— Да, — сказала Тони, — я по этой части большая чудачка. Например, я верю, что счастье и несчастье посылаются нам по предназначенью свыше. Конечно, если встречусь с невзгодами жизни, я не останусь пассивной страдалицей, не опущу по-турецки
руки. О! тогда, вооружась всеми силами моей души, всеми средствами моего умишка, я пойду против этих невзгод. Но если они одолеют, я не предамся отчаянию, а безропотно скажу: они не от меня, так мне предназначено, так Богу угодно, — и мне
будет легче.
Завистлива она
была до того, что завидовала иногда лишнему блюду на скромном столе Ранеевых; она, кажется, посмотрела бы с завистью на серебряную монету подле медного гроша в
руке нищего.
— Неправда, — гневно сказала она, — сколько знаю Стабровского, я никогда не замечала, чтоб он
был занят собой. Что ж до его красоты, то никто, конечно, кроме вас не найдет в ней ничего женоподобного. Скорее, к его энергической, одушевленной физиономии шли бы латы, каска с конским хвостом, чем одежда мирного гражданина. Воображаю, как он хорош бы
был на коне, с палашом в
руке, впереди эскадрона латников, когда они несутся на неприятеля, когда от топота лошадей ходит земля и стонет воздух от звука оружий.
Тут она не лгала: графиня, о которой она говорила,
была ангел во плоти. Желая, чтобы одна
рука не знала, что подает другая, она через свою поверенную делала много добра.
— Судьей в этом споре, — сказал Ранеев, — я не желаю
быть и сам себя отвожу по личным моим отношениям к обеим сторонам. Пусть Антонина Павловна и дочь моя решат его и подадут, одна или другая,
руку победителю.
Рука Лизы
была еще в его
руке, он с жаром поцеловал ее, уронив на нее не одну горячую слезу.
Вы завоюете всю Азию, тут же и Китай, заберете в свои
руки всю чайную торговлю, разбогатеете и
будете просвещать тамошние народы, а мы вас.
— Я тебе сказал, что
буду провожать друзей, да и больных на
руках много, нельзя же их бросить.
Аннета обрадовалась, как и всегда, его посещению и протянула ему свою
руку, которую он несколько раз с жаром поцеловал. Мать ее
была нездорова, и потому они могли наедине поверять друг другу свои тайны.
— Вы всегда прекрасная, моя божественная Аннета, — сказал Людвикович, целуя опять с упоением ее
руку. — О! Когда бы мог назвать эту ручку своею. Смотрите, однако ж, не заслушивайтесь льстивых слов, которые вам
будут расточать. Вы не знаете, я ревнив.
— Сурмин? — сказал купец, приложив
руку ко лбу, как бы стараясь что-то вспомнить. — В Витебской губернии
есть поместье одного русского барина, Петра Сергеевича Сурмина. Сам не живет в нем, больше пребывание имеет в Приреченском имении, а только наезжает по временам в Белоруссию.
— У меня на
руках старушка-мать и две сестры, без меня им
будет плохо; куда ж тут до лавров! Если ж обстоятельства потребуют, о! конечно, не задумаюсь тогда ни над какими жертвами.
— Рукопись, как видите, написана мною очень неразборчиво. Немудрено: по должности моей я делал до 30 тысяч подписей в год, чем мы в годовых отчетах своих хвастались в доказательство нашей деятельности.
Были же такие времена! А сколько черняков нацарапал я моею
рукой. Зато в месте моего служения
был только один мудрец, разбиравший ее. Здесь испугают вас и бесчисленные помарки, и поправки, то между строк, то на полях листов. Настоящие иероглифы!
Отчетность велась мелком на стенах амбара
рукою безграмотного старосты, приказания отдавались ему каждый вечер на словах, рапорты от него
были тоже словесные.
Если б я
был немного побольше, мог бы схватить его
руками, по крайней мере мне так думалось.
— Не вовремя собрались мы с тобой в путь, Миша;
рука у меня сильно заныла,
быть грозе.
Куда девалось мое счастье! Вожжи падали из
рук, в глазах у меня помутилось, на душе не
было светлее. Я стоял в церкви, как убитый.
Не
было под
рукой у генерала способного инженера; благо на глаза попался артиллерист, и на меня возложили это поручение.
Мне и в голову не приходило получить с
рукой Агнесы его богатство, для меня она одна, своим лицом,
была сокровище дороже всех сокровищ в мире.
Однажды, когда меня не
было дома, горничная моей жены пала к ногам Агнесы, ломала себе
руки и призналась ей, что хотела ее отравить по наущению ксендза, бывшего духовника ее матери, за то, что она перешла в русскую веру.
Надо
было видеть тихую радость моей жены, когда поднесли к ней хорошенькое дитя, и она
рукой указала мне на него.
Тут
были, как оказалось впоследствии, составители фальшивых кассовых билетов, гениальный каллиграф, подписывающий под чужие
руки так искусно, что тот, под
руку которого он подписывался, должен
был признать ее за свою.
Этот брат прислал ему довольно значительную сумму, которую преступник,
будучи уже под стражей, получил через вторые
руки с почты.
Я
был уверен в своей невиновности, но знал, что казенные деньги, тут же и общественные, не горят и не тонут (надо прибавить), а только тают в горячих
руках, и взыскание их должно пасть на меня с членами банка.
Тут
были искусные резчики из евреев, печатники, каллиграфы, мастерски подделывавшие печати и подписывавшие под
руку давно истлевших польских королей.
Он
был уверен, что дочь не преступит завета его, не отдаст
руки своей врагу России.
Он угадывал также, что в решении спора его со Стабровским о польской национальности, когда Лиза подала
руку победителю, она не могла иначе поступить, хотя и против своей воли, боясь гнева отцовского и суда маленького кружка, перед которым происходил спор, да и предмет состязания
был патриотический, и показать себя сторонницей польского дела
было противно рассудку и сердцу ее.
— Ожидал ли барин такую раннюю гостью? — сказала она своим бравурным тоном, хлопнув с высоты подъема своей
руки по
руке, ей протянутой. — Я уж раза три
была у него и все-таки не поймала ветреника дома.
Цибик с двумя листами бумаги
был принесен, от него понесло чайным ароматом. Левкоева стала махать на себя
руками, как бы желая подышать воздухом, который
был им напитан. Андрей Иванович стаканом и ложкой бережно насыпал на каждый лист по целой горе чаю и приказал слуге хорошенько завернуть и отдать барыне, когда она от него выйдет.
«Если б эта женщина
была моя, — думал он, — с каким удовольствием полетел бы я с ней
рука в
руку, хоть на край света».
Я знаю ваши достоинства, знаю, что
была бы с вами счастлива, но не могу отдать вам с
рукою своей сердца чистого, никого не любившего прежде, сердца, вас достойного.
— И я
буду его врагом. Что ж вам и тогда в сердце, которое в другой раз так любить не может, измятом, разбитом, сокрушенном? Я обманула бы вас, если бы отдала вам
руку свою, не отдав вам нераздельно любви своей. Хотите ли жену, которая среди ласк ваших
будет думать о другом, хоть бы для нее умершем?
— Благодаря вам, я
была более часа счастлива, и этим вам обязана. — Сурмин высадил ее из саней и поцеловал протянутую ему
руку, которую уже никогда не мог назвать своею.
Поутру следующего дня Тони прислала просить ее к себе, и все для нее объяснилось. Лорин
был изуродован мятежниками в роковую ночь на 11-е января, на его лице остался глубокий шрам, трех пальцев на одной
руке недоставало. Володя пал под вилою злодея, но пал с честью, со славой, сохранив знамя полку. Все это рассказала Тони бедной своей подруге. Что чувствовала Лиза, услышав ужасную весть, можно себе вообразить! Но ей
было теперь не до себя. Как передать эту громовую, убийственную весть отцу?
— Отнесите меня к амбару, — проговорил я. Меня приподняли и отнесли туда; я указал, где знамя и сказал, кто его сохранил. Полковой командир крестился, офицеры целовали
руки вашего сына. Как хорош он
был и мертвый! Улыбка не сходила с его губ, словно он радовался своему торжеству. Как любили мы нашего Володю! Его похоронили с большими почестями, его оплакали все — от командира до солдата. Имя Ранеева не умрет в полку.