Мать их, женщина неразумная и бестолковая, страстно любившая старшую дочь, баловавшая ее с малолетства,
и слышать не хотела, чтобы, помимо ее идола, шли меньшие ее дочери к брачному алтарю.
Неточные совпадения
Не хотели тревожить Илью Максимовича, но чуткое ухо его
слышало прибытие гостей. Накрывшись малиновым штофным одеялом, он велел позвать к себе Прасковью Михайловну. Это был старик лет семидесяти пяти, мощно построенный. Только недавно стал он поддаваться немочам
и вдруг свалился в постель. Как дитя, обрадовался он приезду любимой невестки,
не дал он руки своей, к которой она
хотела было приложиться, нежно обнял ее
и осыпал ласками мать
и сына.
—
Не обижаюсь вашим приношением, если оно было сделано по заведенному порядку. Но, сударь мой, вы меня извините: я
не брал до сих пор взяток
и не хочу теперь начинать, даже под самыми благовидными предлогами. Может быть, оно
и глупо, но что ж делать? Это в моей натуре. Бывают разные странности. Вот я
слышал, ваша супруга… Прасковья Михайловна — кажется, так имеют честь ее называть?
— Сначала Катя
не хотела и слышать. Да она у меня разумная такая… Романтические бредни еще с удовольствием прочтешь в книге, а в жизни куда как
не годится!.. Все дым, сударь мой!.. Господь посылает ей счастье, грех пренебрегать… Просила только три дня сроку…
— Она вам тетка еще бог знает какая: с мужниной стороны… Нет, Софья Ивановна, я
и слышать не хочу, это выходит: вы мне хотите нанесть такое оскорбленье… Видно, я вам наскучила уже, видно, вы хотите прекратить со мною всякое знакомство.
Вот я думал бежать от русской зимы и прожить два лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени: русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества, русское и английское, два Новые года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в работе — своих рук недоставало: англичане
и слышать не хотят о работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали! А все проклятое кокетство;
услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
А вы — стоять на крыльце,
и ни с места!
И никого
не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть
и не с просьбою, да похож на такого человека, что
хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо
и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)
Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто от него
и не слыхивал, ни он ни от кого
слышать не хотел; а какова была голоушка!
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос
и обман; другие ― мальчишество
и неуважение к авторитетам. Левин,
хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве
слышал и говорил об этом деле
и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся
и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
Как ни старался потом Левин успокоить брата, Николай ничего
не хотел слышать, говорил, что гораздо лучше разъехаться,
и Константин видел, что просто брату невыносима стала жизнь.