Неточные совпадения
— Подумайте сами, мадам Шойбес, —
говорит он, глядя на стол, разводя руками и щурясь, — подумайте, какому риску я здесь подвергаюсь! Девушка была обманным образом вовлечена в это… в как его… ну, словом, в дом терпимости, выражаясь высоким слогом. Теперь родители разыскивают ее через полицию. Хорошо-с. Она попадает из одного места в другое, из пятого в десятое… Наконец след находится у
вас, и главное, — подумайте! — в моем околотке!
Что я могу поделать?
— Я ему
говорю: «Иди, негодяй, и заяви директору, чтобы этого больше не было, иначе папа на
вас на всех донесет начальнику края».
Что же
вы думаете? Приходит и поверит: «Я тебе больше не сын, — ищи себе другого сына». Аргумент! Ну, и всыпал же я ему по первое число! Ого-го! Теперь со мной разговаривать не хочет. Ну, я ему еще покажу!
—
Вы передергиваете, Рамзес, — возразил с неудовольствием Ярченко. —
Вы мне напоминаете тех мещан, которые еще затемно собрались глазеть на смертную казнь,
говорят: мы здесь ни при
чем, мы против смертной казни, это все прокурор и палач.
— Не буянь, барбарис! — погрозил ему пальцем Лихонин. — Ну, ну,
говорите, — попросил он репортера, — все это так интересно,
что вы рассказываете.
Вы знаете, о
чем я
говорю…
Я пришел к нему и стал рассказывать ему многое-многое о здешней жизни,
чего я
вам не
говорю из боязни наскучить.
— Слушайте, — сказал он тихо, хриплым голосом, медленно и веско расставляя слова. — Это уже не в первый раз сегодня,
что вы лезете со мной на ссору. Но, во-первых, я вижу,
что, несмотря на ваш трезвый вид,
вы сильно и скверно пьяны, а во-вторых, я щажу
вас ради ваших товарищей. Однако предупреждаю, если
вы еще вздумаете так
говорить со мною, то снимите очки.
— Посмотрите, какие прекрасные образцы: совсем не уступают заграничным. Обратите внимание. Вот, например, русское, а вот английское трико или вот кангар и шевиот. Сравните, пощупайте, и
вы убедитесь,
что русские образцы почти не уступают заграничным. А ведь это
говорит о прогрессе, о росте культуры. Так
что совсем напрасно Европа считает нас, русских, такими варварами.
— Замечательно то,
что нигде — ни в Париже, ни в Лондоне, — поверьте, это мне рассказывали люди, которые видели весь белый свет, — никогда нигде таких утонченных способов любви, как в этом городе,
вы не встретите. Это что-нибудь особенное, как
говорят наши еврейчики. Такие выдумывают штуки, которые никакое воображение не может себе представить. С ума можно сойти!
— Дорогая Елена Викторовна, — горячо возразил Чаплинский, — я для
вас готов все сделать.
Говорю без ложного хвастовства,
что отдам свою жизнь по вашему приказанию, разрушу свою карьеру и положение по вашему одному знаку… Но я не рискую
вас везти в эти дома. Русские нравы грубые, а то и просто бесчеловечные нравы. Я боюсь,
что вас оскорбят резким, непристойным словом или случайный посетитель сделает при
вас какую-нибудь нелепую выходку…
—
Говорят, Эльза,
что с
вами обращаются очень грубо… иногда бьют… принуждают к тому,
чего вы не хотите и
что вам противно?
— Вот и чудесно… И хорошо, и мило,-говорил Лихонин, суетясь около хромоногого стола и без нужды переставляя чайную посуду. — Давно я, старый крокодил, не пил чайку как следует, по-христиански, в семейной обстановке. Садитесь, Люба, садитесь, милая, вот сюда, на диван, и хозяйничайте. Водки
вы, верно, по утрам не пьете, а я, с вашего позволения, выпью… Это сразу подымает нервы. Мне, пожалуйста, покрепче, с кусочком лимона. Ах,
что может быть вкуснее стакана горячего чая, налитого милыми женскими руками?
— О! Не беспокойтесь
говорить: я все прекрасно понимаю. Вероятно, молодой человек хочет взять эта девушка, эта Любка, совсем к себе на задержание или чтобы ее, — как это называется по-русску, — чтобы ее спасай? Да, да, да, это бывает. Я двадцать два года живу в публичный дом и всегда в самый лучший, приличный публичный дом, и я знаю,
что это случается с очень глупыми молодыми людьми. Но только уверяю
вас,
что из этого ничего не выйдет.
— Молодой человек! Я не знаю,
чему вас учат в разных ваших университетах, но неужели
вы меня считаете за такую уже окончательную дуру? Дай бог, чтобы у
вас были, кроме этих, которые на
вас, еще какие-нибудь штаны! Дай бог, чтобы
вы хоть через день имели на обед обрезки колбасы из колбасной лавки, а
вы говорите: вексель!
Что вы мне голову морочите?
— Послушайте, хорошенький кадетик, товарищи вот
говорят,
что вы еще невинный… Идем… Я тебя научу всему…
— Вот так штука! Скажите, младенец какой! Таких, как
вы, Жорочка, в деревне давно уж женят, а он: «Как товарищ!» Ты бы еще у нянюшки или у кормилки спросился! Тамара, ангел мой, вообрази себе: я его зову спать, а он
говорит: «Как товарищ!»
Вы что же, господин товарищ, гувернан ихний?
«Сергей Иваныч. Простите,
что я
вас без — покою. Мне нужно с
вами поговорить по очень, очень важному делу. Не стала бы тревожить, если бы Пустяки. Всего только на 10 минут. Известная
вам Женька от Анны Марковны».
— Здравствуйте, моя дорогая! — сказала она немножко в нос, слабым, бледным голосом, с расстановкой, как
говорят на сцене героини, умирающие от любви и от чахотки. — Присядьте здесь… Я рада
вас видеть… Только не сердитесь, — я почти умираю от мигрени и от моего несчастного сердца. Извините,
что говорю с трудом. Кажется, я перепела и утомила голос…
— Гм… гм… Если не ошибаюсь — Номоканон, правило сто семьдесят… сто семьдесят… сто семьдесят… восьмое… Позвольте, я его, кажется, помню наизусть… Позвольте!.. Да, так! «Аще убиет сам себя человек, не поют над ним, ниже поминают его, разве аще бяше изумлен, сиречь вне ума своего»… Гм… Смотри святого Тимофея Александрийского… Итак, милая барышня, первым делом…
Вы,
говорите,
что с петли она была снята вашим доктором, то есть городским врачом… Фамилия?..
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Что вы!
что вы: Цицерон! Смотрите,
что выдумали!
Что иной раз увлечешься,
говоря о домашней своре или гончей ищейке…
Аммос Федорович.
Что ж
вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я
говорю всем открыто,
что беру взятки, но
чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того,
что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала
вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Городничий. Ах, боже мой,
вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?