Неточные совпадения
Более всего ей нравится в романах длинная, хитро задуманная и ловко распутанная интрига, великолепные поединки, перед которыми виконт развязывает банты у
своих башмаков в знак того, что он не намерен отступить ни на шаг от
своей позиции, и после которых маркиз, проткнувши насквозь графа, извиняется, что
сделал отверстие в его прекрасном новом камзоле; кошельки, наполненные золотом, небрежно разбрасываемые налево и направо главными героями, любовные приключения и остроты Генриха IV, — словом, весь этот пряный, в золоте и кружевах, героизм прошедших столетий французской истории.
Но раза два-три в год он с невероятными лишениями выкраивал из
своего нищенского бюджета пять или десять рублей, отказывая себе в любимой вечерней кружке пива и выгадывая на конках, для чего ему приходилось
делать громадные концы по городу пешком.
Они хотели как можно шире использовать
свой довольно тяжелый заработок и потому решили
сделать ревизию положительно во всех домах Ямы, только к Треппелю не решились зайти, так как там было слишком для них шикарно.
Пришел постоянный гость, любовник Соньки Руль, который приходил почти ежедневно и целыми часами сидел около
своей возлюбленной, глядел на нее томными восточными глазами, вздыхал, млел и
делал ей сцены за то, что она живет в публичном доме, что грешит против субботы, что ест трефное мясо и что отбилась от семьи и великой еврейской церкви.
Никто из близко знавших Рамзеса не сомневался, что он
сделает блестящую карьеру, да и сам Рамзес вовсе не скрывал
своей уверенности в том, что к тридцати пяти годам он сколотит себе миллион исключительно одной практикой, как адвокат-цивилист.
— А хотя бы? Одного философа, желая его унизит! посадили за обедом куда-то около музыкантов. А он, садясь, сказал: «Вот верное средство
сделать последнее место первым». И, наконец, я повторяю: если ваша совесть не позволяет вам, как вы выражаетесь, покупать женщин, то вы можете приехать туда и уехать, сохраняя
свою невинность во всей ее цветущей неприкосновенности.
Так как девчонка вся переволновалась, и уже осипла от слез, и всех дичится — он, этот самый «имеющийся постовой городовой», вытягивает вперед два
своих черных, заскорузлых пальца, указательный и мизинец, и начинает
делать девочке козу!
Появился и проснувшийся Ванька-Встанька. Опустив умильно набок голову и
сделав на
своем морщинистом, старом лице Дон-Кихота узенькие, слезливые, сладкие глазки, он говорил убедительно-просящим тоном...
Это был необыкновенно общительный человек. По дороге к
своему купе он остановился около маленькой прелестной трехлетней девочки, с которой давно уже издали заигрывал и строил ей всевозможные смешные гримасы. Он опустился перед ней на корточки, стал ей
делать козу и сюсюкающим голосом расспрашивал...
Он просиживал около нее целые ночи и по-прежнему терпеливо ждал, когда она возвратится от случайного гостя,
делал ей сцены ревности и все-таки любил и, торча днем в
своей аптеке за прилавком и закатывая какие-нибудь вонючие пилюли, неустанно думал о ней и тосковал.
— Дорогая Елена Викторовна, — горячо возразил Чаплинский, — я для вас готов все
сделать. Говорю без ложного хвастовства, что отдам
свою жизнь по вашему приказанию, разрушу
свою карьеру и положение по вашему одному знаку… Но я не рискую вас везти в эти дома. Русские нравы грубые, а то и просто бесчеловечные нравы. Я боюсь, что вас оскорбят резким, непристойным словом или случайный посетитель
сделает при вас какую-нибудь нелепую выходку…
— Конечно, нет, gnadige Frau. Но, понимаете, мой жених Ганс служит кельнером в ресторане-автомате, и мы слишком бедны для того, чтобы теперь жениться. Я отношу мои сбережения в банк, и он
делает то же самое. Когда мы накопим необходимые нам десять тысяч рублей, то мы откроем
свою собственную пивную, и, если бог благословит, тогда мы позволим себе роскошь иметь детей. Двоих детей. Мальчика и девочку.
Предводительствуя кучкой обедневших друзей и удрученный
своей обычной деловой ответственностью, он иногда мгновенно озарялся внутренним вдохновением,
делал издали, через улицу, таинственный знак проходившему со
своим узлом за плечами татарину и на несколько секунд исчезал с ним в ближайших воротах.
При этом
делал он
свои ходы точно под влиянием какого-то внутреннего инстинкта или вдохновения, не задумываясь более чем на четыре-пять секунд и решительно презирая почтенные традиции.
— Так, так, так, — сказал он, наконец, пробарабанив пальцами по столу. — То, что
сделал Лихонин, прекрасно и смело. И то, что князь и Соловьев идут ему навстречу, тоже очень хорошо. Я, с
своей стороны, готов, чем могу, содействовать вашим начинаниям. Но не лучше ли будет, если мы поведем нашу знакомую по пути, так сказать, естественных ее влечений и способностей. Скажите, дорогая моя, — обратился он к Любке, — что вы знаете, умеете? Ну там работу какую-нибудь или что. Ну там шить, вязать, вышивать.
А теперь я охотно признаю, что Лихонин молодчина и прекрасный человек, и я все готов
сделать со
своей стороны.
«Неужели я трус и тряпка?! — внутренне кричал Лихонин и заламывал пальцы. — Чего я боюсь, перед кем стесняюсь? Не гордился ли я всегда тем, что я один хозяин
своей жизни? Предположим даже, что мне пришла в голову фантазия, блажь
сделать психологический опыт над человеческой душой, опыт редкий, на девяносто девять шансов неудачный. Неужели я должен отдавать кому-нибудь в этом отчет или бояться чьего-либо мнения? Лихонин! Погляди на человечество сверху вниз!»
— Ну, скажем, содержанки или жены, — равнодушно возразил Кербеш и покрутил в руках серебряный портсигар с монограммами и фигурками. — Я решительно ничего не могу для вас
сделать… по крайней мере сейчас. Если вы желаете на ней жениться, представьте соответствующее разрешение
своего университетского начальства. Если же вы берете на содержание, то подумайте, какая же тут логика? Вы берете девушку из дома разврата для того, чтобы жить с ней в развратном сожительстве.
Да и, должно быть, он понимал, — а надо сказать, что эти восточные человеки, несмотря на их кажущуюся наивность, а может быть, и благодаря ей, обладают, когда захотят, тонким душевным чутьем, — понимал, что,
сделав хотя бы только на одну минуту Любку
своей любовницей, он навсегда лишится этого милого, тихого семейного вечернего уюта, к которому он так привык.
Он был из числа тех людей, которые, после того как оставят студенческие аудитории, становятся вожаками партий, безграничными властителями чистой и самоотверженной совести, отбывают
свой политический стаж где-нибудь в Чухломе, обращая острое внимание всей России на
свое героически-бедственное положение, и затем, прекрасно опираясь на
свое прошлое,
делают себе карьеру благодаря солидной адвокатуре, депутатству или же женитьбе, сопряженной с хорошим куском черноземной земли и с земской деятельностью.
Лихонин, по ее словам, взял ее к себе только для того, чтобы увлечь, соблазнить, попользоваться, сколько хватит, ее глупостью, а потом бросить. А она, дура, сделалась и взаправду в него влюбимшись, а так как она его очень ревновала ко всем этим кудлатым в кожаных поясах, то он и
сделал подлость: нарочно подослал
своего товарища, сговорился с ним, а тот начал обнимать Любку, а Васька вошел, увидел и
сделал большой скандал и выгнал Любку на улицу.
В
своем героическом мужестве она дошла до того, что
сделала даже несколько публикаций в газетах о том, что ищет место горничной за все.
К кадетам подошел длинный, вихлястый, еще больше поседевший Ванька-Встанька и, склонив
свою длинную узкую голову набок и
сделав умильную гримасу, запричитал...
А до этого дня, просыпаясь по утрам в
своем логовище на Темниковской, — тоже по условному звуку фабричного гудка, — он в первые минуты испытывал такие страшные боли в шее, спине, в руках и ногах, что ему казалось, будто только чудо сможет заставить его встать и
сделать несколько шагов.
И не можем мы вырваться из
своей лямки… куда пойдешь? что
сделаешь?..
Но ты еще никогда не знала размеров и власти
своей наружности, а главное, ты не знаешь, до какой степени обаятельны такие натуры, как ты, и как они властно приковывают к себе мужчин и
делают из них больше, чем рабов и скотов…
— Не умею вам сказать, милая… Подождите!.. Нет ли у меня кого-нибудь знакомого из профессоров, из медицинского мира?.. Подождите, — я потом посмотрю в
своих записных книжках. Может быть, удастся что-нибудь
сделать.