Вчера, 17-го, какая встреча: обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить из пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток» идет к нам с вестями из Европы, с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март. Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено идти к
русским берегам. Что-то будет? Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Поход крестовый // Я на него Европе предлагаю. // Он враг нам всем, не мой один. Испаньи, // Сицилии и рыцарям Мальтийским, // Венеции и Генуи он враг, // Досадчик всем державам христианским! // Пускай же все подымут общий стяг // На Турцию! Тогда не из последних // Увидят нас. Но до того мы будем // Лишь наши грани
русские беречь. // Мы не хотим для Австрии руками // Жар загребать. Казною, так и быть, // Мы учиним вам снова вспоможенье, // Войска ж свои пока побережем.
Адмирал, в последнее наше пребывание в Нагасаки, решил идти сначала к
русским берегам Восточной Сибири, куда, на смену «Палладе», должен был прибыть посланный из Кронштадта фрегат «Диана»; потом зайти опять в Японию, условиться о возобновлении, после войны, начатых переговоров.
Неточные совпадения
Не
русские слова, // А горе в них такое же, // Как в
русской песне, слышалось, // Без
берегу, без дна.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным
берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории
русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Он видит: Терек своенравный // Крутые роет
берега; // Пред ним парит орел державный, // Стоит олень, склонив рога; // Верблюд лежит в тени утеса, // В лугах несется конь черкеса, // И вкруг кочующих шатров // Пасутся овцы калмыков, // Вдали — кавказские громады: // К ним путь открыт. Пробилась брань // За их естественную грань, // Чрез их опасные преграды; // Брега Арагвы и Куры // Узрели
русские шатры.
— Яков Самгин один из тех матросов корабля
русской истории, которые наполняют паруса его своей энергией, дабы ускорить ход корабля к
берегам свободы и правды.
Когда наша шлюпка направилась от фрегата к
берегу, мы увидели, что из деревни бросилось бежать множество женщин и детей к горам, со всеми признаками боязни. При выходе на
берег мужчины толпой старались не подпускать наших к деревне, удерживая за руки и за полы. Но им написали по-китайски, что женщины могут быть покойны, что
русские съехали затем только, чтоб посмотреть
берег и погулять. Корейцы уже не мешали ходить, но только старались удалить наших от деревни.