Вчера, 17-го, какая встреча: обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить из пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток» идет к нам с вестями из Европы, с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март. Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено идти к
русским берегам. Что-то будет? Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Адмирал, в последнее наше пребывание в Нагасаки, решил идти сначала к
русским берегам Восточной Сибири, куда, на смену «Палладе», должен был прибыть посланный из Кронштадта фрегат «Диана»; потом зайти опять в Японию, условиться о возобновлении, после войны, начатых переговоров.
Неточные совпадения
И теперь воды морской нет, ее делают пресною, за пять тысяч верст от
берега является блюдо свежей зелени и дичи; под экватором можно поесть
русской капусты и щей.
После всего этого отделилась от
берега шлюпка под
русским флагом.
Кто же будут эти старшие? Тут хитрые, неугомонные промышленники, американцы, здесь горсть
русских:
русский штык, хотя еще мирный, безобидный, гостем пока, но сверкнул уже при лучах японского солнца, на японском
берегу раздалось «Вперед!» Avis au Japon! [К сведению Японии — фр.]
Мы быстро двигались вперед мимо знакомых уже прекрасных бухт, холмов, скал, лесков. Я занялся тем же, чем и в первый раз, то есть мысленно уставлял все эти пригорки и рощи храмами, дачами, беседками и статуями, а воды залива — пароходами и чащей мачт;
берега населял европейцами: мне уж виделись дорожки парка, скачущие амазонки; а ближе к городу снились фактории,
русская, американская, английская…
Когда наша шлюпка направилась от фрегата к
берегу, мы увидели, что из деревни бросилось бежать множество женщин и детей к горам, со всеми признаками боязни. При выходе на
берег мужчины толпой старались не подпускать наших к деревне, удерживая за руки и за полы. Но им написали по-китайски, что женщины могут быть покойны, что
русские съехали затем только, чтоб посмотреть
берег и погулять. Корейцы уже не мешали ходить, но только старались удалить наших от деревни.
Отец Аввакум написал им на бумажке по-китайски, что мы,
русские, вышли на
берег погулять и трогать у них ничего не будем.
Ураса. — Станционный смотритель. — Ночлег на
берегу Лены. — Перевоз. — Якутск. — Сборы в дорогу. — Меховое платье. —
Русские миссионеры. — Перевод Св. Писания на якутский язык. — Якуты, тунгусы, карагаули, чукчи. — Чиновники, купцы. — Проводы.
«Тут!» — сказали они. «Что тут?» — «Пешкьюем надо». — «Где же Лена?» — спрашиваю я. Якуты, как и смотритель, указали назад, на пески и луга. Я посмотрел на
берег: там ровно ничего. Кустов дивно, правда, между ними бродит стадо коров да два-три барана, которых я давно не видал. За Лену их недавно послано несколько для разведения между
русскими поселенцами и якутами. Еще на
берегу же стоял пастушеский шалаш из ветвей.
Русский священник в Лондоне посетил нас перед отходом из Портсмута и после обедни сказал речь, в которой остерегал от этих страхов. Он исчислил опасности, какие можем мы встретить на море, — и, напугав сначала порядком, заключил тем, что «и жизнь на
берегу кишит страхами, опасностями, огорчениями и бедами, — следовательно, мы меняем только одни беды и страхи на другие».
Поход крестовый // Я на него Европе предлагаю. // Он враг нам всем, не мой один. Испаньи, // Сицилии и рыцарям Мальтийским, // Венеции и Генуи он враг, // Досадчик всем державам христианским! // Пускай же все подымут общий стяг // На Турцию! Тогда не из последних // Увидят нас. Но до того мы будем // Лишь наши грани
русские беречь. // Мы не хотим для Австрии руками // Жар загребать. Казною, так и быть, // Мы учиним вам снова вспоможенье, // Войска ж свои пока побережем.
Неточные совпадения
Не
русские слова, // А горе в них такое же, // Как в
русской песне, слышалось, // Без
берегу, без дна.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным
берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории
русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Он видит: Терек своенравный // Крутые роет
берега; // Пред ним парит орел державный, // Стоит олень, склонив рога; // Верблюд лежит в тени утеса, // В лугах несется конь черкеса, // И вкруг кочующих шатров // Пасутся овцы калмыков, // Вдали — кавказские громады: // К ним путь открыт. Пробилась брань // За их естественную грань, // Чрез их опасные преграды; // Брега Арагвы и Куры // Узрели
русские шатры.
— Яков Самгин один из тех матросов корабля
русской истории, которые наполняют паруса его своей энергией, дабы ускорить ход корабля к
берегам свободы и правды.
Три дамы сидят-с, одна без ног слабоумная, другая без ног горбатая, а третья с ногами, да слишком уж умная, курсистка-с, в Петербург снова рвется, там на
берегах Невы права женщины
русской отыскивать.