К тому же мне претило это целование рук (а иные так прямо падали в ноги и изо всех сил стремились облобызать мои сапоги). Здесь сказывалось вовсе не движение признательного сердца, а просто омерзительная привычка, привитая веками рабства и насилия. И я только удивлялся тому же самому конторщику из унтеров и уряднику, глядя, с какой невозмутимой важностью суют они
в губы мужикам свои огромные красные лапы…
Неточные совпадения
Прелесть его заключалась
в этих больших, блестящих, темных глазах, которым тонкие, надломленные посредине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности;
в смугло-розовом тоне кожи,
в своевольном изгибе
губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперед с решительным и капризным видом.
Наши глаза встретились, и я увидел, как
в углах
губ урядника дрогнула легкая, но многозначительная улыбка. Я поднялся с места, снял со стены ружье и подошел с ним к Евпсихию Африкановичу.
Мельком, сбоку я взглянул на Олесю и увидел, как сбежала краска с ее лица и как задрожали ее
губы. Но она не ответила мне ни слова. Несколько минут я молча шел с ней рядом.
В траве громко кричали кузнечики, и откуда-то издалека доносился однообразный напряженный скрип коростеля.
Все это было уже не ново Олесе
в моем толковании, но на этот раз она даже и слушать меня не стала. Она быстрым движением сбросила с себя платок и, скомкав его, бросила мне
в лицо. Началась возня. Я старался отнять у нее цветок боярышника. Сопротивляясь, она упала на землю и увлекла меня за собой, радостно смеясь и протягивая мне свои раскрытые частым дыханием, влажные милые
губы…
И вдруг ее коричневое лицо собралось
в чудовищную, отвратительную гримасу плача:
губы растянулись и опустились по углам вниз, все личные мускулы напряглись и задрожали, брови поднялись кверху, наморщив лоб глубокими складками, а из глаз необычайно часто посыпались крупные, как горошины, слезы. Обхватив руками голову и положив локти на стол, она принялась качаться взад и вперед всем телом и завыла нараспев вполголоса...
Беркут, бык, лежал с своим кольцом
в губе и хотел было встать, но раздумал и только пыхнул раза два, когда проходили мимо.
Чичиков подошел к ручке Феодулии Ивановны, которую она почти впихнула ему
в губы, причем он имел случай заметить, что руки были вымыты огуречным рассолом.
Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза,
в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его, наконец, и выносит из толпы.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и быстрый поцелуй
в губы и торопливый шепот:
Теперь он готов был влюбиться в бабушку. Он так и вцепился в нее: целовал ее
в губы, в плечи, целовал ее седые волосы, руку. Она ему казалась совсем другой теперь, нежели пятнадцать, шестнадцать лет назад. У ней не было тогда такого значения на лице, какое он видел теперь, ума, чего-то нового.
Неточные совпадения
Дверь отворяется, и выставляется какая-то фигура во фризовой шинели, с небритою бородою, раздутою
губою и перевязанною щекою; за нею
в перспективе показывается несколько других.
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и на
губах его играла та же самая улыбка, которая озарила лицо его
в ту минуту, когда он,
в порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный палец правой руки.
Вышел вперед белокурый малый и стал перед градоначальником.
Губы его подергивались, словно хотели сложиться
в улыбку, но лицо было бледно, как полотно, и зубы тряслись.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться;
губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Молча указывали они на вытянутые
в струну дома свои, на разбитые перед этими домами палисадники, на форменные казакины,
в которые однообразно были обмундированы все жители до одного, — и трепетные
губы их шептали:"Сатана!"