Неточные совпадения
— Я говорю, господа, о факте… о тысяче вопиющих фактов, —
начал было он снова, как вдруг, в эту самую минуту, лихо подкатила к паперти полицмейстерская пара впристяжку — и с пролетки спрыгнул экс-гусар Гнут вместе с жандармским адъютантом. Гремя по ступенькам своими саблями, спешно взбежали они на паперть и… красноречие Полоярова вдруг куда-то испарилось. Сам Полояров даже как будто
стал немножко поменее ростом, и пальто его тоже как-то вдруг само собою застегнулось, сокрыв под собою красный кумач рубашки.
Студента
начинало покоробливать от всех этих расспросов и замечаний, так что он уже
стал недоуменно и вопросительно поглядывать на Устинова: что, мол, все это значит? куда и к кому, мол, завел ты меня?
— «Ухмыляюсь» я, как вы выразились, тому, —
начала она еще с большим спокойствием, — что мне жалко вас
стало. Ну, что вы нас, девчонок, удивляете вашим радикализмом!.. Это не трудно. А жалко мне вас потому, что вы сами ведь ни на горчичное зерно не веруете в то, что проповедуете.
— Извольте-с. Я буду говорить, —
начала она, с какой-то особенною решимостью
ставши пред отцом и скрестив на груди руки. — Скажи мне, пожалуйста, папахен, для чего ты принимаешь к себе в дом шпионов?
Как часто бывает с человеком, который в критическую минуту полнейшего отсутствия каких бы то ни было денег
начинает вдруг шарить по всем карманам старого своего платья, в чаянии авось-либо обретется где какой-нибудь забытый, завалящий двугривенник, хотя сам в то же время почти вполне убежден, что двугривенника в жилетках нет и быть не может, — так точно и Ардальон Полояров, ходючи по комнате, присел к столу и почти безотчетно
стал рыться в ящиках, перебирая старые бумаги, словно бы они могли вдруг подать ему какой-нибудь дельный, практический совет.
— Закон запретил нам выбирать и посылать наших депутатов для заявления наших нужд и потребностей, —
начал он свою речь, — исполнимте закон, не
станем ему противиться.
Капитан
начал порицать двусмысленное поведение некоторых профессоров, которых Хвалынцев
стал горячо отстаивать.
Наконец, когда она вышла в коридор, чтобы приказать подать себе обед, один из этих господ нахальным образом пристал к ней с любезностями и
стал тащить к себе в нумер, а когда ей удалось вырваться от него, он
начал ломиться в дверь ее комнаты.
Поднялись голоса разные: один по поводу распространения выборного
начала на все земство вопиет «о неуместности соединения дворянства в одной комиссии с прочими сословиями»; другой,
становясь под охрану «Дворянской грамоты» Екатерины II, доказывает права дворян на землю и на неудобства в наделе ею крестьян, а потом предлагает господам дворянам некоторые изменения в Положении 19-го февраля, сообразно с «Дворянскою Грамотою», третий требует нового утверждения на помещичью землю, введения каких-то вечных паспортов; четвертые добровольно отказываются от всех своих сословных прав и преимуществ.
Между тем многие слушатели словесно и письменно
стали заявлять профессору, чтобы он возобновил свой курс, прерванный 8-го марта, — и профессор объявил в газетах, что, подчиняясь желанию слушателей, он вновь
начнет свои чтения, лишь только приищет новую аудиторию.
Начиная с зимнего сезона 60-го, или 59-го года, на петербургском горизонте время от времени
стала появляться некоторая новая личность.
И снова
стал он ходить по комнате и придумывать нечто полновеснее, о среди этих раздумываний пришла ему вдруг мысль: «А что как ничего этого не удастся?.. Как если Фрумкина-то возьмут, подержат-подержат, да и выпустят, а он тогда вернется к нам — го-го, каким фертом!.. Не подходи! Да как
начнет опять каверзы под меня подводить?.. Тут уж баста!.. Вся эта сволочь прямо на его стороне будет… Как же, мол, мучился, терпел… сочувствие и прочее…»
— А, вот оно в чем дело! — насмешливо, но серьезно улыбнулся Тадеуш. — Ну, брат, берегись! Ты, я вижу, москалиться
начинаешь!.. Эдак, пожалуй, когда они опять
станут нас грабить и резать, тебе тоже совестно сделается, и ты будешь просить у них прощенья за их же преступления?
В
начале мая месяца с особенным обилием
стала распространяться по Петербургу довольно длинная и многоречивая прокламация «К молодой России».
В Апраксином переулке
становится так жарко, что
начинают загораться дома, противоположные рынку. Заливать их уже невозможно от жару. Народ, валя друг друга, бежит из этого переулка, — торопится не задохнуться и не сгореть заживо в пекле огня и дыма.
В одном месте какой-то заслуженный, седой генерал, видя, что рвение толпы к помощи
начинает ослабевать, а утомленные между тем выбиваются из последних сил, влез на пожарную трубу и, не говоря ни слова, что было мочи
стал качать воду.
Неточные совпадения
— // Не
стал и разговаривать: // «Эй, перемена первая!» — // И
начал нас пороть.
6-го числа утром вышел на площадь юродивый Архипушко,
стал середь торга и
начал раздувать по ветру своей пестрядинной рубашкой.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики
начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг
стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и
начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и
начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя в кабинете и
начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше
становилось оно ядовитым.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника
стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем
начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.