Неточные совпадения
— Вот, слухи между ними
пошли, что «енарал
с Питеру» приедет им «волю заправскую читать»… Полковник вынужден вчера эстафетой потребовать
войско, а они, уж Бог знает как и откуда, прослышали о
войске и думают, что это
войско и придет к ним
с настоящею волею, — ну, и ждут вот, да еще и соседних мутят, и соседи тоже поприходили.
— Ай-ай-ай, Лев Александрович! Как же ж это вы так легкомысленно относитесь к этому! «Пускай едет»! А как не уедет? А как
пойдет в толпу да станет бунтовать, да как если — борони Боже — на дом нахлынут? От подобных господчиков я всего ожидаю!.. Нет-с, пока не пришло
войско, мы в блокаде, доложу я вам, и я не дам лишнего шанса неприятелю!.. Выпустить его невозможно.
— Так, стало быть, вы, барон, полагаете, что
войска посылать не следует? — совещательно обратился к нему Непомук, заранее изображая выражением своего лица полнейшее и беспрекословное согласие
с мнением блистательного гостя.
Войско расступилось и пропустило мимо своих рядов толпу студентов
с попечителем, который
шел во главе молодежи. Эта толпа направилась обратно в университет, где должно было произойти обещанное объяснение.
— Дело
идет! — компетентно и
с видимым удовольствием подтвердил пан грабя. — Теперь гляди, душа моя, вот как: у меня — пропаганда сальонова, у Колтышки — литерáцька и наукова, Чарыковского — пропаганда
войскóва, у Почебут-Коржимского — «между столпами отечества», так сказать, у тебя
с этим Свиткой твоим — коммуны и нигилисты… А разные министерства, канцелярии, управления? А университет? а корпуса? а школы, гимназии, институты? — Охо-хо-хо!..
Неточные совпадения
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле.
Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся
войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать
с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все,
с совета всех старшин, куренных, кошевого и
с воли всего запорожского
войска, положили
идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой
славы, набрать добычи
с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе
славу.
— Я — не понимаю: к чему этот парад? Ей-богу, право, не знаю — зачем? Если б, например,
войска с музыкой… и чтобы духовенство участвовало, хоругви, иконы и — вообще — всенародно, ну, тогда — пожалуйста! А так, знаете, что же получается? Раздробление как будто. Сегодня — фабричные, завтра — приказчики
пойдут или, скажем, трубочисты, или еще кто, а — зачем, собственно? Ведь вот какой вопрос поднимается! Ведь не на Ходынское поле гулять
пошли, вот что-с…
Он догнал жизнь, то есть усвоил опять все, от чего отстал давно; знал, зачем французский посланник выехал из Рима, зачем англичане
посылают корабли
с войском на Восток; интересовался, когда проложат новую дорогу в Германии или Франции. Но насчет дороги через Обломовку в большое село не помышлял, в палате доверенность не засвидетельствовал и Штольцу ответа на письма не
послал.
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались
с войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега и не побывать на нем. О войне
с Турцией тоже не решено, вместе
с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас
пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.