Неточные совпадения
И действительно, друзья Петра Петровича находили поступок жандарма прекрасным и вполне достойным каждого порядочного человека. Особенно ценили
в нем,
в жандарме, это никем не жданное сочувствие «такому
принципу». Один только все отрицающий Полояров умалял значение штаб-офицерского великодушия.
— Хоть это и
в корень противно моим
принципам и убеждениям, но… уж куда ни шло! лишь бы только кончить эти скучные объяснения.
— Mais… imaginez-vous, cher baron [Но… представьте себе, господин барон (фр.).], администрация отдает человека под надзор полиций за зловредность его действий, за явный призыв к неповиновению власти, за публичный скандал, за порицания, наконец, правительственного и государственного
принципа, администрация даже — каюсь
в том! — оказала здесь достаточное послабление этому господину, а его преосвященство — как сами видите — вдруг изволит являться с претензиями на наше распоряжение, требует, чтобы мы сняли полицейский надзор!
Но, положим, что на этот счет можно бы легко разубедить ее; для этого потребуется только немного нежности да бойкий разговорец
в том духе и
в тех
принципах, которым поклоняется с некоторого времени Лидинька, и сердце ее умягчится, и прикажет она своему благоверному добыть ей, как бы то ни было, денег, и благоверный
в этом случае не будет ослушником обожаемой супруги, только с получателя документец возьмет на всякий случай.
— Как знать-с, может, что и новое
в голову придет, — возразил Ардальон, — мысль требует обмена. Теперича я вот как полагаю: времена-с, батюшка мой, такие, что все честные деятели должны сплотиться воедино, — тогда мы точно будем настоящею силою. Каждый на это дело обязан положить свою лепту… Тут рядом идут
принципы экономические, социальный и политические — знакомы вы с социалистами?
— Да-да, помню!.. Ну, так, стало быть, с вами толковать можно. Мы, батенька, проводим
в жизнь эти самые
принципы, для нас они дело плоти и крови-с!
— Послушай, Полояров, это, наконец, из рук вон! — запальчиво обратилась к нему Лидинька (с приездом
в Петербург она очень прогрессировалась и, не стесняясь никем и ничем, «по
принципу» говорила Полоярову с Анцыфровым прямо «ты»). — Это черт знает что! С какой стати ты водишься с этим господином?
— Дело не
в иезуитах, а
в известном
принципе.
Потому что законный брак противоречит всем моим
принципам, и наконец,
в моей жизни — почем вы знаете? —
в моей жизни, быть может, есть или могут быть такого рода предприятия, когда человеку впору только за одну свою голову ответ держать.
Анцыфров должен был сапоги всем чистить, чтó, впрочем, приходилось не часто,
в силу
принципа, исключавшего всякий внешний лоск и щегольство; обязанность Малгоржана заключалась
в побегушках
в лавочку за всеми надобностями и
в мытье посуды, а Моисей Фрумкин подметал полы,
в чем тоже не было особенно частой потребности; Лидинька Затц взялась чулки штопать на всю братию и наставлять самовар.
Хотя обеды и не всегда удовлетворяли достодолжной доброкачественности, хотя
в грязноватом на вид бульоне и плавали подчас перья или волосы стряпухи, а говядина иногда уподоблялась скорее зажаренной подошве, чем говядине, тем не менее члены-состольники стоически переваривали все это «из
принципа»: посещая эту кухмистерскую, они «поддерживали
принцип» и притом уже были уверены, что ни один пошляк и подлец сюда не проникнет и не будет есть с ними перлового супа.
Не трудно было Лубянской подметить и те особенные отношения, которые существовали между некоторыми из членов коммуны и которые даже «по
принципу» ни для кого не составляли тайны. Лидинька Затц дружила с плюгавеньким Анцыфриком и строго держала его
в руках. Дружба между ними началась еще
в Славнобубенске, немедленно после отъезда оттуда Полоярова, и
в силу этой дружбы Лидинька даже похитила Анцыфрова из Славнобубенска и увезла с собою
в Питер.
Но вот что скверно-с, что Полояровы все это
в «
принцип» возводят.
«Русское Слово» сделало
в высшей степени замечательную характеристику нового типа и его «
принципов».
Разнузданность и цинизм танцорок достигали до такой степени, что приезжие истые парижане не верили глазам своим, уверяли, что у них
в Париже ничего равного этому и нет, и не было, и не видывано, и бесконечно удивлялись par le principe de la liberté russe [Из
принципа русской свободы (фр.).].
Она бесцеремонно тыкала на них указательным пальцем, поясняя, что «это, мол, дураки-постепеновцы, а этот — порядочный господин, потому что „из наших“, а тот — подлец и шпион, потому что пишет
в газете, которая „ругает наших“, а кто наших ругает, те все подлецы, мерзавцы и шпионы; а вот эти двое — дрянные пошляки и тупоумные глупцы, потому что они оба поэты, стишонки сочиняют; а этот профессор тоже дрянной пошляк, затем что держится политико-экономических
принципов; а тот совсем подлец и негодяй, так как он читает что-то такое о полицейских и уголовных законах,
в духе вменяемости, тогда как вообще вся идея вменяемости есть подлость, и самый
принцип права,
в сущности, нелепость, да и вся-то юриспруденция вообще самая рабская наука и потому вовсе не наука, и дураки те, кто ею занимаются!»
Долго еще возглашал Малгоржан о своем восточном происхождении, долго и Лидинька тараторила об изменах, подлости и пошлости, то принимаясь за карикатуру, то измышляя горяченькую обличительную статейку, чтобы хорошенько хлестнуть
в ней Сусанну за измену
принципам и общему делу!
В эти минуты
в нем, быть может помимо собственной его воли, но одною только неотразимою силою жизненного факта, совершался внутренний переворот: из грязи падения, оправдываемого
принципом народной, исторической вражды, вырастало хорошее, честное чувство уважения, любви и благодарности.
Неточные совпадения
Если бы Грустилов стоял действительно на высоте своего положения, он понял бы, что предместники его, возведшие тунеядство
в административный
принцип, заблуждались очень горько и что тунеядство, как животворное начало, только тогда может считать себя достигающим полезных целей, когда оно концентрируется
в известных пределах.
Нельзя думать, чтобы «Летописец» добровольно допустил такой важный биографический пропуск
в истории родного города; скорее должно предположить, что преемники Двоекурова с умыслом уничтожили его биографию, как представляющую свидетельство слишком явного либерализма и могущую послужить для исследователей нашей старины соблазнительным поводом к отыскиванию конституционализма даже там, где,
в сущности, существует лишь
принцип свободного сечения.
— Неужели ты это тоже из
принципа? — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, отыскивая
в темноте свою фуражку.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые не хотели принимать его проектов и были причиной всего зла
в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от
принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Я никогда не разумел, — сказал он за супом, обращаясь к Алексею Александровичу, — одну густоту населения, но
в соединении с основами, а не с
принципами.