Неточные совпадения
Убийца
не все же только убивает, он еще и живет, и чувствует то же,
что чувствуют все остальные люди, в том числе и благодарность
к тому, кто его приютил в мороз и непогоду.
Во всяком случае, приемы моего гостя составляли приятный контраст с обычною назойливостью якутского поселенца, хоть для меня и было очевидно,
что если б он
не рассчитывал остаться у меня ночевать, то
не стал бы вводить лошадь во двор, а привязал бы ее
к городьбе, снаружи.
— Вот, господин, — поднял он голову и усмехнулся, — стану вам правду говорить: еду этто
к вашим воротам, а сам думаю: неужто
не пустит меня ночевать? Потому
что я довольно хорошо понимаю: есть из нашего брата тоже всякого народу достаточно, которого и пустить никак невозможно. Ну, я
не из таких, по совести говорю… Да вы, вот, сказываете, про меня слыхали.
Однако при более тщательном рассмотрении дело стало возбуждать некоторые сомнения. Сомнения эти относились именно
к Василию. Правда, в подобных случаях артель действует всегда таким образом, чтобы неприкосновенность
к делу первых «ответчиков» кидалась по возможности в глаза, и в этом случае Василий мог легко доказать,
что он
не принимал в ночной трагедии прямого участия. Тем
не менее, обсуждая положение помощника старосты, опытные арестанты, прошедшие и огонь, и медные трубы, покачивали головами.
Нам неизвестно, а только как подошли мы
к нему потихоньку (
не сбежал бы, думаем), окружили его, он и стал тыкать себя пальцем в грудь: Оркун, говорит, Оркун; а
что такое Оркун — мы
не понимаем.
Потом велит себя
к остальным товарищам вести. Взяло нас тут маленько раздумье, да
что станешь делать? Пешком по морю
не пойдешь! Привели. Возроптали на нас товарищи: «Это вы, мол, зачем гиляка сюда-то притащили? Казать ему нас,
что ли?..» — «Молчите, говорим, мы с ним дело делаем». А гиляк ничего, ходит меж нас, ничего
не опасается; знай себе халаты пощупывает.
Вот хорошо. Подождали мы маленько, смотрим, идут
к нам гиляки гурьбой. Оркун впереди, и в руках у них копья. «Вот видите, — ребята говорят, — гиляки биться идут!» Ну, мол,
что будет… Готовь, ребята, ножи. Смотрите: живьем никому
не сдаваться, и живого им в руки никого
не давать. Кого убьют, делать нечего — значит, судьба! А в ком дух остался, за того стоять. Либо всем уйти, либо всем живым
не быть. Стой, говорю, ребята, крепче!
Было у нас два черкеса, проворны, как кошки, и храбрость имели большую. Кинулся один
к Салтанову навстречу, в половине пригорка сошлись. Салтанов в него из револьвера выпалил; черкес нагнулся, оба упали. А другой-то черкес подумал,
что товарищ у него убит. Как бросится туда же… Оглянуться мы
не успели, он уж Салтанову голову напрочь ножом отмахнул.
Пуще всего нашему брату от моря тоска, потому
что мы
к нему
не привычны.
Стали ближе
к Николаевскому подаваться; заимки пошли чаще, и нам еще опаснее. Как-никак подвигаемся помаленьку вперед, да тихо; ночью идем, а с утра забиваемся в глушь, где уж
не то
что человек — зверь
не прорыщет, птица
не пролетит.
Вскочили все, котлы опрокинули — в тайгу!..
Не приказал я ребятам врозь разбегаться. Посмотрим, мол,
что еще будет: может, гурьбой-то лучше спасемся, если их мало. Притаились за деревьями, ждем. Пристает лодка
к берегу, выходят на берег пятеро. Один засмеялся и говорит...
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька,
что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего
не понимаю:
к чему же тут соленые огурцы и икра?
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья
не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость:
к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Анна Андреевна. Ну
что ты?
к чему? зачем?
Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну
что ты нашла такого удивительного? Ну
что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать,
что такое хорошие правила и солидность в поступках.
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв
к дверям, толпятся и стараются выйти,
что происходит
не без того, чтобы
не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет
к тебе в дом целый полк на постой. А если
что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, —
не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»