Долгими вечерами Петр рассказывал о своих странствиях, и в сумерки фортепиано звучало новыми мелодиями, каких никто не
слышал у него раньше… Поездка в Киев была отложена на год, вся семья жила надеждами и планами Петра…
Неточные совпадения
— Да, малиновка такая… Зато большие птицы никогда не поют так хорошо, как маленькие. Малиновка старается, чтобы всем было приятно ее слушать. А аист — серьезная птица, стоит себе на одной ноге в гнезде, озирается кругом, точно сердитый хозяин на работников, и громко ворчит, не заботясь о том, что голос
у него хриплый и его могут
слышать посторонние.
— Ты
слышал?
У тебя тоже будет своя работа. Если бы ты видел, если бы знал, что ты можешь сделать со всеми нами…
— Это
у Егорья за пятнадцать верст, — пояснил звонарь. —
У них всегда на полчаса раньше нашего вечерня… А ты
слышишь? Я тоже
слышу, — другие не
слышат…
Сперва я
услышал у себя за дверью громкие голоса — и узнал ее голос, I, упругий, металлический — и другой, почти негнувшийся — как деревянная линейка — голос Ю. Затем дверь разверзлась с треском и выстрелила их обеих ко мне в комнату. Именно так: выстрелила.
Густыми сумерками на другой день
слышу у себя звонок, этакий довольно нерешительный и довольно слабый звонок, а вслед за тем легкие, торопливые шаги, и в мою комнату не вошла, а вбежала Маничка Норк.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы
слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и
у того и
у другого.
Почтмейстер.
Слышал от Петра Ивановича Бобчинского. Он только что был
у меня в почтовой конторе.
Такая рожь богатая // В тот год
у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг стоны я
услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
Я
слышала, как шепотом // Поп плакался ему: // —
У нас народ — всё голь да пьянь, // За свадебку, за исповедь // Должают по годам.
Застыл уж на уколотом // Мизинце
у Евгеньюшки, // Хозяйской старшей дочери, // Высокий бугорок, // А девка и не
слышала, // Как укололась до крови;