Неточные совпадения
Алексей замолчал и принялся помогать своему господину. Они не без труда подвели прохожего к лошади; он переступал машинально и, казалось, не слышал и не видел ничего; но когда надобно было садиться на коня, то вдруг оживился и, как будто бы
по какому-то инстинкту, вскочил без их помощи на седло, взял в
руки повода, и неподвижные глаза его вспыхнули жизнию, а на бесчувственном лице изобразилась живая радость. Черная собака с громким лаем побежала вперед.
— А вот как: я года два шатаюсь
по белу свету, и там и сям; да что-то в
руку нейдет. До меня дошел слух, что в Нижнем Новгороде набирают втихомолку войско; так я хотел попытать счастья и пристать к здешним.
— Да и поляки-то, брат, не скоро его забудут, — сказал стрелец, ударив
рукой по своей сабле. — Я сам был в Москве и поработал этой дурою, когда в прошлом марте месяце, помнится, в день святого угодника Хрисанфа, князь Пожарский принялся колотить этих незваных гостей. То-то была свалка!.. Мы сделали на Лубянке, кругом церкви Введения божией матери, засеку и ровно двое суток отгрызались от супостатов…
Тут молчаливый проезжий бросил на земского один из тех взглядов, о которых мы говорили; правая
рука его, со сжатым кулаком, невольно отделилась от стола, он сам приподнялся до половины… но прежде чем кто-нибудь из присутствовавших заметил это движение, проезжий сидел уже, облокотясь на стол, и лицо его выражало по-прежнему совершенное равнодушие.
Незнакомый как будто бы очнулся от сна: провел
рукою по глазам, взглянул вокруг себя и прошептал глухим, отрывистым голосом...
— Нет, — сказал он, — мы не для того целовали крест польскому королевичу, чтоб иноплеменные, как стая коршунов, делили
по себе и рвали на части святую Русь! Да у кого бы из православных поднялась
рука и язык повернулся присягнуть иноверцу, если б он не обещал сохранить землю Русскую в прежней ее славе и могуществе?
— Да, да, Дмитрич. Жаль тезку: раненько умер; при нем не залетать бы к коршунам ясному соколу. Жаль мне тебя, голубчик, жаль! Связал себя
по рукам,
по ногам!.. Да бог милостив! не век в кандалах ходить!.. Побывай у Сергия — легче будет!
В продолжение этого разговора они подошли к приказчиковой избе; слуга, сдав Киршу с
рук на
руки хозяину, отправился назад. Веселое общество пирующих встретило его с громкими восклицаниями. Все уже знали, каким счастливым успехом увенчалась ворожба запорожца; старая сенная девушка, бывшая свидетельницею этого чудного излечения, бегала из двора во двор как полоумная, и радостная весть со всеми подробностями и прикрасами, подобно быстрому потоку, распространилась
по всему селу.
—
По рукам, любезный! Постой-ка: вот, кажется, и Вихря привели… Что за конь!
— Да это напрасная предосторожность, — отвечал Юрий. — Мне нечего таиться: я прислан от пана Гонсевского не с тем, чтоб губить нижегородцев. Нет, боярин, отсеки
по локоть ту
руку, которая подымется на брата, а все русские должны быть братьями между собою. Пора нам вспомнить бога, Андрей Никитич, а не то и он нас совсем забудет.
Сын и двое внучат, подхватя на
руки старика, пустились почти бегом
по улице.
Оборотясь к соборным храмам, он трижды сотворил крестное знамение, поклонился на все четыре стороны, и
по мановению
руки его утихло все вокруг Лобного места; мало-помалу молчание стало распространяться
по всей площади, шум отдалялся, глухой говор бесчисленного народа становился все тише… тише… и чрез несколько минут лишенный зрения мог бы подумать, что городская площадь совершенно опустела.
Юрий провел
рукою по глазам, и, как будто бы пробудившись от глубокого сна, сказал...
По правую
руку его сидели: татарский военачальник Барай-Мурза Алеевич Кутумов, воевода Михайло Самсонович Дмитриев, дворянин Григорий Образцов, несколько старшин казацких и дворян московских полков;
по левую сторону сидели: боярин Петр Иванович Мансуров-Плещеев, стольник Федор Левашев, дьяк Семен Самсонов, а несколько поодаль ото всех гражданин Козьма Минич Сухорукий.
С досады, что он от нас ускользнул, мы запалили его хоромы: первый пук соломы бросил в них Федька Хомяк, который
по всем дворам искал приказчика, и уж если бы он попался Хомяку в
руки, несдобровать бы ему!
— Постой-ка!.. Ведь это, никак, придется близко святой?.. Ну так и есть!.. Мне сказывала мамушка Власьевна, что в субботу на Фомино воскресенье ей что-то ночью не послалось; вот она перед светом слышит, что вдруг прискакали на боярский двор; подошла к окну, глядь: сидит кто-то в телеге,
руки скручены назад, рот завязан; прошло так около часу, вышел из хором боярский стремянный, Омляш, сел на телегу подле этого горемыки, да и
по всем
по трем.
— Не обмани только ты, а мы не обманем, — отвечал Омляш. — Удалой, возьми-ка его под
руку, я пойду передом, а вы, ребята, идите
по сторонам; да смотрите, чтоб он не юркнул в лес. Я его знаю: он хват детина! Томила, захвати веревку-то с собой: неравно он нас морочит, так было бы на чем его повесить.
Кирша повел их
по тропинке, которая шла к селению. Желая продлить время, он беспрестанно останавливался и шел весьма медленно, отвечая на угрозы и понуждения своих провожатых, что должен удостовериться
по разным приметам, туда ли он их ведет. Поравнявшись с часовнею, он остановился, окинул быстрым взором все окружности и удостоверился, что его казаки не прибыли еще на сборное место. Помолчав несколько времени, он сказал, что не может исполнить своего обещания до тех пор, пока не развяжут ему
рук.
В продолжение этой минутной суматохи земский не смел пошевелиться и, считая все это дьявольским наваждением, творил про себя, заикаясь от страха, молитву. Когда ж,
по знаку запорожца, двое казаков принялись вязать ему
руки, он не вытерпел и закричал, как сумасшедший...
— На коня, добрые молодцы! — закричал Малыш. — Эй ты, рыжая борода, вперед!.. показывай дорогу!.. Ягайло, ступай возле него
по правую сторону, а ты, Павша, держись левой
руки. Ну, ребята, с богом!..
— Как бы то ни было, Тимофей Федорович, а делать нечего, надобно пуститься наудалую. Но так как,
по мне, все лучше попасться в
руки к Пожарскому, чем к этим проклятым шишам, то мой совет — одним нам в дорогу не ездить.
— Хорошо, — сказал Кирша, сняв их со стены, — возьмите каждый
по свече и показывайте, куда идти… Да боже вас сохрани сделать тревогу!.. Ребята! под
руки их! ножи к горлу… вот так… ступай!
В соседнем покое к ним присоединилось пятеро других казаков; двое
по рукам и ногам связанных слуг лежали на полу. Сойдя с лестницы, они пошли вслед за Шалонским к развалинам церкви. Когда они проходили мимо служб, то, несмотря на глубокую тишину, ими наблюдаемую, шум от их шагов пробудил нескольких слуг; в двух или трех местах народ зашевелился и растворились окна.
Ступай в стан князя Пожарского, ополчись оружием земным против общего врага нашего и, если господь не благоволит украсить чело твое венцом мученика, то
по окончании брани возвратись в обитель нашу для принятия ангельского образа и служения господу не с оружием в
руках, но в духе кротости, смирения и любви.
Дай бог ей доброе здоровье и жениха
по сердцу! вступилась за меня, горемычную, и, как господа стали съезжать со двора, потихоньку сунула мне в
руку серебряную копеечку.
Милославский, несмотря на обещание отца Еремея, был также в ужасном положении; он ходил взад и вперед
по избе, как человек, лишенный рассудка: попеременно то хватался за свою саблю, то, закрыв
руками глаза, бросался в совершенном отчаянии на скамью и плакал, как ребенок.
Не прошло пяти минут, как вдруг двери вполовину отворились и небольшого роста старичок, в котором
по заглаженным назад волосам а длинной косе нетрудно было узнать приходского дьячка, махнул
рукою Милославскому, и когда Алексей хотел идти за своим господином, то шепнул ему, чтоб он остался в избе.
— А как же? — продолжал Кирша. — Разве мы не изменники? Наши братья, такие же русские, как мы, льют кровь свою, а мы здесь стоим поджавши
руки…
По мне, уж честнее быть заодно с ляхами! А то что мы? ни то ни се — хуже баб! Те хоть бога молят за своих, а мы что? Эх, товарищи, видит бог, мы этого сраму век не переживем!
Впереди всей рати понизовской ехал верховный вождь, князь Дмитрий Михайлович Пожарский: на величественном и вместе кротком челе сего знаменитого мужа и в его небесно-голубых очах, устремленных на святые соборные храмы, сияла неизъяснимая радость;
по правую его
руку на лихом закубанском коне гарцевал удалой князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский; с левой стороны ехали: князь Дмитрий Петрович Пожарский-Лопата, боярин Мансуров, Образцов, гражданин Минин, Милославский и прочие начальники.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя
по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул
рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и
руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Пусть каждый возьмет в
руки по улице… черт возьми,
по улице —
по метле! и вымели бы всю улицу, что идет к трактиру, и вымели бы чисто…
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч —
по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак
по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит
рукою около лба)много, много всего.