Наполеон сделал это по упрямству, по незнанию, даже по глупости — только непременно по собственной своей воле: ибо, в противном случае, надобно сознаться, что русские
били французов и что под Малым Ярославцем не мы, а они были разбиты; а как согласиться в этом, когда французские бюллетени говорят совершенно противное?
Неточные совпадения
Французы и до сих пор не признают нас за европейцев и за нашу хлеб-соль величают варварами; а отечество наше, в котором соединены климаты всей Европы, называют землею белых медведей и, что всего досаднее, говорят и печатают, что наши дамы пьют водку и любят, чтобы мужья их
били.
Но что я говорю? если одна только рота французских солдат выйдет из России, то и тогда
французы станут говорить и печатать, что эта горсть бесстрашных, этот священный легион не бежал, а спокойно отступил на зимние квартиры и что во время бессмертной своей ретирады [отступления (франц.)] беспрестанно
бил большую русскую армию; и нет сомнения, что в этом хвастовстве им помогут русские, которые станут повторять вслед за ними, что климат, недостаток, стечение различных обстоятельств, одним словом, все, выключая русских штыков, заставило отступить французскую армию.
— Что за притча такая? — сказал сотник, — откуда берутся эти
французы?
Бьем,
бьем — а все их много!
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а есть люди (мы не скажем, к какой они принадлежат нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но есть зато фрукт величиною с вишню, который называется арбузом; что русские происходят от татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском языке; что название славян происходит от французского слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году
французы били русских, когда шли вперед,
били их же, когда бежали назад;
били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною, то есть тогда уже, когда некому нас было
бить, если б мы и сами этого хотели.
В тысяче политических книжонок наперерыв доказывали, что мы никогда не были победителями, что за нас дрался холод, что
французы нас всегда
били, и благодаря нашему смирению и русскому обычаю — верить всему печатному, а особливо на французском языке — эти письменные ополчение против нашей военной славы начинали уже понемножку находить отголоски в гостиных комнатах большого света.
По лесу, бывало, идем пешком; бабушка мне рассказывает о двенадцатом годе, о можайских дворянах, о своем побеге из Москвы, о том, как гордо подходили французы, и о том, как потом безжалостно морозили и
били французов.
Спор, впрочем, не разжигал страстей, и французы, в конце концов, любезно согласились с Володей, что Sywaroff
побил французов при Нови и при Треббии, но зато в Швейцарии был поколочен Массеной.
Гордые преданиями, эти старинные тактики не хотели допустить никаких нововведений в военном искусстве и твердо держались правил Семилетней войны. Лазаретов и магазинов в армии было мало, а между тем, обозы с ненужными вещами генералов и офицеров затрудняли движение армии; редкий из офицеров имел одну лошадь; один офицер возил с собой фортепьяно, другой не мог обойтись без француженки. Такая-то армия с криками «
побьем французов» выступила в поход.
Но когда Денисов объяснил им, что его цель
бить французов и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что миродеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами.
Неточные совпадения
От
француза вы не требуете же, чтоб он так же занимался своими лошадьми, так же скакал по полям и лесам, как англичане, ездил куда-нибудь в Америку
бить медведей или сидел целый день с удочкой над рекой… словом, чтоб был предан страстно спорту.
— Плохо, ваше благородие: одолевает
француз, — так дурно
бьет из-за шанцов, да и шабаш, а в поле не выходит.
— Как они подскочили, братцы мои, — говорил басом один высокий солдат, несший два ружья за плечами, — как подскочили, как крикнут: Алла, Алла! [Наши солдаты, воюя с турками, так привыкли к этому крику врагов, что теперь всегда рассказывают, что
французы тоже кричат «Алла!»] так так друг на друга и лезут. Одних
бьешь, а другие лезут — ничего не сделаешь. Видимо невидимо… — Но в этом месте рассказа Гальцин остановил его.
— Это старый штук, — говорил
француз, посгладивши как-то все русские буквы, — и если Адан не носил рок, то это оттого, что он
бил одна мушина в Эден.
— Нет, — отвечал Давыд, — мы теперь
французов бьем [В 1799 году русские войска под командованием великого полководца Суворова одержали блестящие победы над французской армией в Италии и Швейцарии.].