Неточные совпадения
— Ваше превосходительство, не хотите
ли кушать? — закричала резвая Наташа, которая
тем временем собрала нам поужинать.
— Да, Ваня, — спросил вдруг старик, как будто опомнившись, — уж не был
ли болен? Что долго не ходил? Я виноват перед тобой: давно хотел тебя навестить, да все как-то
того… — И он опять задумался.
Впрочем, надо сознаться во всем откровенно: от расстройства
ли нерв, от новых
ли впечатлений в новой квартире, от недавней
ли хандры, но я мало-помалу и постепенно, с самого наступления сумерек, стал впадать в
то состояние души, которое так часто приходит ко мне теперь, в моей болезни, по ночам, и которое я называю мистическим ужасом.
Чего доброго, не надоумил
ли его господь и не ходил
ли он в самом деле к Наташе, да одумался дорогой, или что-нибудь не удалось, сорвалось в его намерении, — как и должно было случиться, — и вот он воротился домой, рассерженный и уничтоженный, стыдясь своих недавних желаний и чувств, ища, на ком сорвать сердце за свою же слабость,и выбирая именно
тех, кого наиболее подозревал в таких же желаниях и чувствах.
— Довольно бы
того хоть увидать, а там я бы и сама угадала. Послушай: я ведь так глупа стала; хожу-хожу здесь, все одна, все одна, — все думаю; мысли как какой-то вихрь, так тяжело! Я и выдумала, Ваня: нельзя
ли тебе с ней познакомиться? Ведь графиня (тогда ты сам рассказывал) хвалила твой роман; ты ведь ходишь иногда на вечера к князю Р***; она там бывает. Сделай, чтоб тебя ей там представили. А
то, пожалуй, и Алеша мог бы тебя с ней познакомить. Вот ты бы мне все и рассказал про нее.
Послушай же откровенно и прямо, по-братски (не
то на десять лет обидишь и унизишь меня), — не надо
ли денег?
Во-вторых: если б этот брак и сбылся,
то есть в таком только случае, если у
того подлеца есть свой особый, таинственный, никому не известный расчет, по которому этот брак ему выгоден, — расчет, которого я решительно не понимаю,
то реши сам, спроси свое собственное сердце: будет
ли она счастлива в этом браке?
— Но так увлекаться невозможно, тут что-нибудь да есть, и только что он приедет, я заставлю его объяснить это дело. Но более всего меня удивляет, что вы как будто и меня в чем-то обвиняете, тогда как меня даже здесь и не было. А впрочем, Наталья Николаевна, я вижу, вы на него очень сердитесь, — и это понятно! Вы имеете на
то все права, и… и… разумеется, я первый виноват, ну хоть потому только, что я первый подвернулся; не правда
ли? — продолжал он, обращаясь ко мне с раздражительною усмешкою.
Если так,
то не лучше
ли каждому высказать свои чувства?
Я просидел у них с час. Прощаясь, он вышел за мною до передней и заговорил о Нелли. У него была серьезная мысль принять ее к себе в дом вместо дочери. Он стал советоваться со мной, как склонить на
то Анну Андреевну. С особенным любопытством расспрашивал меня о Нелли и не узнал
ли я о ней еще чего нового? Я наскоро рассказал ему. Рассказ мой произвел на него впечатление.
Во-первых, чуть
ли не бил ее, во-вторых, нарочно пригласил к себе Феферкухена,
тот и ходил, другом ее сделался, ну, хныкали вместе, по целым вечерам одни сидели, несчастья свои оплакивали,
тот утешал: известно, божьи души.
— А видишь, она как воротилась в Мадрид-то после десятилетнего отсутствия, под чужим именем,
то надо было все это разузнать и о Брудершафте, и о старике, и действительно
ли она воротилась, и о птенце, и умерла
ли она, и нет
ли бумаг, и так далее до бесконечности.
Я крепко пьян, но слушай: если когда-нибудь, близко
ли, далеко
ли, теперь
ли, или на будущий год, тебе покажется, что Маслобоев против тебя в чем-нибудь схитрил (и, пожалуйста, не забудь этого слова схитрил), —
то знай, что без злого умысла.
Я рассудил, что рано
ли, поздно
ли надо будет ехать. Положим, Наташа теперь одна, я ей нужен, но ведь она же сама поручила мне как можно скорей узнать Катю. К
тому же, может быть, и Алеша там… Я знал, что Наташа не будет покойна, прежде чем я не принесу ей известий о Кате, и решился ехать. Но меня смущала Нелли.
Дипломат отвечал на какой-то вопрос графини о современном положении дел, о начинающихся реформах и о
том, следует
ли их бояться или нет?
— Мало
ли о чем, — отвечала она серьезно. — Вот хоть бы о
том, правду
ли он рассказывает про Наталью Николаевну, что она не оскорбляется, когда он ее в такое время оставляет одну? Ну, можно
ли так поступать, как он? Ну, зачем ты теперь здесь, скажи, пожалуйста?
— В нем лжи нет, — отвечала она, подумав, — и когда он посмотрит прямо в глаза и что-нибудь говорит мне при этом,
то мне это очень нравится… Послушайте, Иван Петрович, вот я с вами говорю об этом, я девушка, а вы мужчина; хорошо
ли я это делаю или нет?
— Да, но каково же ей будет это слышать? А если она согласится с вами,
то в силах
ли она будет это сделать?
— А так как вы наблюдаете интересы известной особы,
то вам и хочется послушать, что я буду говорить. Так
ли? — прибавил он с злою улыбкою.
Ведь вы от меня, в самой сущности дела, ничего другого и не ожидали, как бы я ни говорил с вами: с раздушенною
ли вежливостью, или как теперь; следовательно, смысл все-таки был бы
тот же, как и теперь.
Заметьте себе еще: я не конфужу вас, не спрашиваю о
том: нет
ли у вас у самого каких-нибудь таких же тайн, чтоб вашими тайнами оправдать и себя…
Он замолчал и пытливо, с
той же злобой смотрел на меня, придерживая мою руку своей рукой, как бы боясь, чтоб я не ушел. Я уверен, что в эту минуту он соображал и доискивался, откуда я могу знать это дело, почти никому не известное, и нет
ли во всем этом какой-нибудь опасности? Так продолжалось с минуту; но вдруг лицо его быстро изменилось; прежнее насмешливое, пьяно-веселое выражение появилось снова в его глазах. Он захохотал.
А потому я нарочно рассказывал как можно подробнее, стараясь предупредить все ее вопросы,
тем более что ей самой в ее положении трудно было меня расспрашивать: легко
ли в самом деле, под видом равнодушия, выпытывать о совершенствах своей соперницы?
— Это так… но вот, в чем вопрос: составлю
ли я его счастье? Имею
ли я право так говорить, потому что я его у вас отнимаю. Если вам кажется и мы решим теперь, что с вами он будет счастливее,
то…
то.
Знаешь, Ваня, я тебе признаюсь в одном: помнишь, у нас была ссора, три месяца назад, когда он был у
той, как ее, у этой Минны… я узнала, выследила, и веришь
ли: мне ужасно было больно, а в
то же время как будто и приятно… не знаю, почему… одна уж мысль, что он тоже, как большойкакой-нибудь, вместе с другими большимипо красавицам разъезжает, тоже к Минне поехал!
— Ее мать была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от отца и передала отцовские деньги любовнику; а
тот выманил их у нее обманом, завез за границу, обокрал и бросил. Один добрый человек ее не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он умер, она, два года
тому назад, воротилась назад к отцу. Так, что
ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.