Неточные совпадения
Путь же
взял он по направлению к Васильевскому острову через В—й проспект, как будто торопясь туда за делом, но, по обыкновению своему, шел, не замечая дороги, шепча про себя и даже говоря вслух
с собою,
чем очень удивлял прохожих.
«Двадцать копеек мои унес, — злобно проговорил Раскольников, оставшись один. — Ну пусть и
с того тоже
возьмет, да и отпустит
с ним девочку, тем и кончится… И
чего я ввязался тут помогать? Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать? Да пусть
их переглотают друг друга живьем, — мне-то
чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве
они мои?»
«И
с чего взял я, — думал
он, сходя под ворота, —
с чего взял я,
что ее непременно в эту минуту не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?»
Он был раздавлен, даже как-то унижен.
Ему хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела в
нем.
«А черт
возьми это все! — подумал
он вдруг в припадке неистощимой злобы. — Ну началось, так и началось, черт
с ней и
с новою жизнию! Как это, господи, глупо!.. А сколько я налгал и наподличал сегодня! Как мерзко лебезил и заигрывал давеча
с сквернейшим Ильей Петровичем! А впрочем, вздор и это! Наплевать мне на
них на всех, да и на то,
что я лебезил и заигрывал! Совсем не то! Совсем не то!..»
Некто крестьянин Душкин, содержатель распивочной, напротив того самого дома, является в контору и приносит ювелирский футляр
с золотыми серьгами и рассказывает целую повесть: «Прибежал-де ко мне повечеру, третьего дня, примерно в начале девятого, — день и час! вникаешь? — работник красильщик, который и до этого ко мне на дню забегал, Миколай, и принес мне ефту коробку,
с золотыми сережками и
с камушками, и просил за
них под заклад два рубля, а на мой спрос: где
взял? — объявил,
что на панели поднял.
А на другой день прослышали мы,
что Алену Ивановну и сестрицу
их Лизавету Ивановну топором убили, а мы
их знавали-с, и
взяло меня тут сумление насчет серег, — потому известно нам было,
что покойница под вещи деньги давала.
— «Каким таким манером?» — «А таким самым манером,
что мазали мы этта
с Митреем весь день, до восьми часов, и уходить собирались, а Митрей
взял кисть да мне по роже краской и мазнул, мазнул, этта,
он меня в рожу краской, да и побег, а я за
ним.
— Так не верите? А об
чем вы без меня заговорили, когда я тогда из конторы вышел? А зачем меня поручик Порох допрашивал после обморока? Эй ты, — крикнул
он половому, вставая и
взяв фуражку, — сколько
с меня?
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте
взять влево: она была тут в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота,
он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время.
Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул
ему что-то на ухо.
Он поднял голову и увидал,
что стоит у тогодома, у самых ворот.
С того вечера
он здесь не был и мимо не проходил.
Пульхерия Александровна дрожащими руками передала письмо.
Он с большим любопытством
взял его. Но, прежде
чем развернуть,
он вдруг как-то
с удивлением посмотрел на Дунечку.
— Фу! перемешал! — хлопнул себя по лбу Порфирий. — Черт
возьми, у меня
с этим делом ум за разум заходит! — обратился
он, как бы даже извиняясь, к Раскольникову, — нам ведь так бы важно узнать, не видал ли кто
их, в восьмом часу, в квартире-то,
что мне и вообразись сейчас,
что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!
— Уйду-с, но одно только последнее слово! — проговорил
он, уже почти совсем не владея собою, — ваша мамаша, кажется, совершенно забыла,
что я решился вас
взять, так сказать, после городской молвы, разнесшейся по всему околотку насчет репутации вашей.
Напоминая теперь
с горечью Дуне о том,
что он решился
взять ее, несмотря на худую о ней молву, Петр Петрович говорил вполне искренно и даже чувствовал глубокое негодование против такой «черной неблагодарности».
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то,
что дней шесть назад сказал было Раскольникову,
что в немецком «швах»,
с целью уговорить
его взять на себя половину переводной работы и три рубля задатку: и
он тогда соврал, и Раскольников знал,
что он врет.
—
Что? Бумажка? Так, так… не беспокойтесь, так точно-с, — проговорил, как бы спеша куда-то, Порфирий Петрович и, уже проговорив это,
взял бумагу и просмотрел ее. — Да, точно так-с. Больше ничего и не надо, — подтвердил
он тою же скороговоркой и положил бумагу на стол. Потом, через минуту, уже говоря о другом,
взял ее опять со стола и переложил к себе на бюро.
«Ошибка была еще, кроме того, и в том,
что я
им денег совсем не давал, — думал
он, грустно возвращаясь в каморку Лебезятникова, — и
с чего, черт
возьми, я так ожидовел?
Что же касается до Петра Петровича, то я всегда была в
нем уверена, — продолжала Катерина Ивановна Раскольникову, — и уж, конечно,
он не похож… — резко и громко и
с чрезвычайно строгим видом обратилась она к Амалии Ивановне, отчего та даже оробела, — не похож на тех ваших расфуфыренных шлепохвостниц, которых у папеньки в кухарки на кухню не
взяли бы, а покойник муж, уж конечно,
им бы честь сделал, принимая
их, и то разве только по неистощимой своей доброте.
Согласитесь сами,
что, припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то,
что вы держали руки, некоторое время, на столе;
взяв, наконец, в соображение общественное положение ваше и сопряженные
с ним привычки, я, так сказать,
с ужасом, и даже против воли моей, принужден был остановиться на подозрении, — конечно, жестоком, но — справедливом-с!
И
что я скажу:
что убил, а денег
взять не посмел, под камень спрятал? — прибавил
он с едкою усмешкой.
Случилось так,
что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел
их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга за ручки и бросились бежать.
С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять
их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка бросились вслед за нею.
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки
с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о том, как
взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и
чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за
ним студент, передав все,
что они между собой говорили; как
он, преступник, сбежал потом
с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как
он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Неточные совпадения
Говорят,
что я
им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и
взял с иного, то, право, без всякой ненависти.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем
взяли свои меры:
чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться:
он по-русски ни слова не знает.
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы
с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не
взял бы, свидетель Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не знал доподлинно, //
Что я перед последышем // Стою…
что он куражится // По воле по моей…»
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду…
Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если
он увидится
с вами…
Возьмите труд узнать образ мыслей
его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе,
что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Но пастух на все вопросы отвечал мычанием, так
что путешественники вынуждены были, для дальнейших расспросов,
взять его с собою и в таком виде приехали в другой угол выгона.