Неточные совпадения
Он бросился
на нее
с топором: губы ее перекосились так жалобно, как у очень маленьких детей, когда они начинают чего-нибудь пугаться, пристально смотрят
на пугающий их
предмет и собираются закричать.
Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец,
предмет всей этой суеты и любопытства.
На земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но в «благородном» платье, весь в крови.
С лица,
с головы текла кровь; лицо было все избито, ободрано, исковеркано. Видно было, что раздавили не
на шутку.
Говорил он
с необыкновенным участием, но сдержанно и как-то усиленно серьезно, совершенно как двадцатисемилетний доктор
на важной консультации, и ни единым словом не уклонился от
предмета и не обнаружил ни малейшего желания войти в более личные и частные отношения
с обеими дамами.
С этой точки никто не посмотрел тогда
на предмет, а между тем эта точка-то и есть настоящая гуманная, право-с так!
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда
с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку,
с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно
на пугающий их
предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Он жадно осматривался направо и налево, всматривался
с напряжением в каждый
предмет и ни
на чем не мог сосредоточить внимания; все выскользало.
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки
с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных
предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом
с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе,
на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Вон она, в темном платье, в черном шерстяном платке на шее, ходит из комнаты в кухню, как тень, по-прежнему отворяет и затворяет шкафы, шьет, гладит кружева, но тихо, без энергии, говорит будто нехотя, тихим голосом, и не по-прежнему смотрит вокруг беспечно перебегающими
с предмета на предмет глазами, а с сосредоточенным выражением, с затаившимся внутренним смыслом в глазах.
Он продолжал любоваться всей этой знакомой картиной, переходя глазами
с предмета на предмет, и вдруг остановил их неподвижно на неожиданном явлении.
В сверкавших глазах его высказывалось, кроме какого-то блуждающего, постоянного беспокойства, и какое-то неопределенное нетерпение; взгляд его переходил без цели
с предмета на предмет, с одного лица на другое.
Маша сидела неподвижно, только глаза её, тяжело вращаясь в орбитах, передвигались
с предмета на предмет. Лунёв наливал ей чай, смотрел на неё и не мог ни о чём спросить подругу.
Неточные совпадения
В оставленном им сочинении"О благовидной господ градоначальников наружности"(см. далее, в оправдательных документах) он довольно подробно изложил свои взгляды
на этот
предмет, но, как кажется, не вполне искренно связал свои успехи у глуповских дам
с какими-то политическими и дипломатическими целями.
С полною достоверностью отвечать
на этот вопрос, разумеется, нельзя, но если позволительно допустить в столь важном
предмете догадки, то можно предположить одно из двух: или что в Двоекурове, при немалом его росте (около трех аршин), предполагался какой-то особенный талант (например, нравиться женщинам), которого он не оправдал, или что
на него было возложено поручение, которого он, сробев, не выполнил.
Так что, несмотря
на уединение или вследствие уединения, жизнь eго была чрезвычайно наполнена, и только изредка он испытывал неудовлетворенное желание сообщения бродящих у него в голове мыслей кому-нибудь, кроме Агафьи Михайловны хотя и
с нею ему случалось нередко рассуждать о физике, теории хозяйства и в особенности о философии; философия составляла любимый
предмет Агафьи Михайловны.
Маленький, желтый человечек в очках,
с узким лбом,
на мгновение отвлекся от разговора, чтобы поздороваться, и продолжал речь, не обращая внимания
на Левина. Левин сел в ожидании, когда уедет профессор, но скоро заинтересовался
предметом разговора.
Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать
с одного
предмета на другой. Константин
с помощью Маши уговорил его никуда не ездить и уложил спать совершенно пьяного.