Неточные совпадения
Кошелек
был очень туго набит; Раскольников сунул его
в карман не осматривая, кресты сбросил старухе на
грудь и, захватив на этот раз и топор, бросился обратно
в спальню.
Она сошла вниз и минуты через две воротилась с водой
в белой глиняной кружке; но он уже не помнил, что
было дальше. Помнил только, как отхлебнул один глоток холодной воды и пролил из кружки на
грудь. Затем наступило беспамятство.
Он схватил бутылку,
в которой еще оставалось пива на целый стакан, и с наслаждением
выпил залпом, как будто потушая огонь
в груди.
Глубокий, страшный кашель прервал ее слова. Она отхаркнулась
в платок и сунула его напоказ священнику, с болью придерживая другой рукою
грудь. Платок
был весь
в крови…
«
Был же болен некто Лазарь, из Вифании…» — произнесла она, наконец, с усилием, но вдруг, с третьего слова, голос зазвенел и порвался, как слишком натянутая струна. Дух пресекло, и
в груди стеснилось.
Стал я ему докладывать все, как
было, и стал он по комнате сигать и себя
в грудь кулаком бил: «Что вы, говорит, со мной, разбойники, делаете?
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей
груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один
в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще
были в костюмах: один
в чалме, другая
в ермолке с страусовым пером.
— Обо мне! Да… ты где же ее мог видеть третьего дня? — вдруг остановился Разумихин, даже побледнел немного. Можно
было угадать, что сердце его медленно и с напряжением застучало
в груди.
Лицо Свидригайлова искривилось
в снисходительную улыбку; но ему
было уже не до улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось
в груди. Он нарочно говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее страшен.
Все
были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что
в нем
в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя
в грудь, плакал, ломал себе руки.
Но я теперь должен, как в решительную и священную минуту, когда приходится спасать свое отечество, когда всякий гражданин несет все и жертвует всем, — я должен сделать клич хотя к тем, у которых еще
есть в груди русское сердце и понятно сколько-нибудь слово «благородство».
Правда, подчас кажется, что еще
есть в груди чувства, слова, которых жаль не высказать, которые сделали бы много добра, по крайней мере, отрады слушающему, и становится жаль, зачем все это должно заглохнуть и пропасть в душе, как взгляд рассеивается и пропадает в пустой дали… но и это — скорее догорающее зарево, отражение уходящего прошедшего.
Нина Федоровна обожала своего мужа. И теперь, слушая исторический роман, она думала о том, как она много пережила, сколько выстрадала за все время, и что если бы кто-нибудь описал ее жизнь, то вышло бы очень жалостно. Так как опухоль у нее
была в груди, то она была уверена, что и болеет она от любви, от семейной жизни, и что в постель ее уложили ревность и слезы.
— Вы заходите, Дмитрий Семенович! Я так вам рад!.. Голубчик! Знаете,
есть в груди вопросы, как говорится… (Андрей Иванович повел пальцами перед жилетом), — как говорится, — насущные… Накипело в ней от жизни, хочется с кем-нибудь разделить свои мнения… Да! Вот еще! Я вас кстати хочу попросить: нет ли у вас сейчас чего хорошенького почитать? Недосуг было это время раздобыться.
Неточные совпадения
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не
поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я
в ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? //
В груди у них нет душеньки, //
В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
«
Пей, вахлачки, погуливай!» // Не
в меру
было весело: // У каждого
в груди // Играло чувство новое, // Как будто выносила их // Могучая волна // Со дна бездонной пропасти // На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!
Слышал он
в груди своей силы // необъятные, // Услаждали слух его звуки благодатные, // Звуки лучезарные гимна благородного — //
Пел он воплощение счастия народного!..
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по
грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что
будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Остатком — медью — шевеля, // Подумал миг, зашел
в кабак // И молча кинул на верстак // Трудом добытые гроши // И,
выпив, крякнул от души, // Перекрестил на церковь
грудь.