Неточные совпадения
Молодой человек спорить
не стал и взял деньги. Он смотрел на старуху и
не спешил уходить, точно ему еще
хотелось что-то сказать или сделать, но как будто он и сам
не знал, что именно…
Раскольников
не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту
хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в каком бы то ни было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь в распивочной.
Письмо дрожало в руках его; он
не хотел распечатывать при ней: ему
хотелось остаться наедине с этим письмом.
А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой сейчас, пьяную-то, себя-то
не помнящую, и ему ужасно теперь
хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь…
— Главное, — хлопотал Раскольников, — вот этому подлецу как бы
не дать! Ну что ж он еще над ней надругается! Наизусть видно, чего ему
хочется; ишь подлец,
не отходит!
«И с чего взял я, — думал он, сходя под ворота, — с чего взял я, что ее непременно в эту минуту
не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему
хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
Раскольников стоял и сжимал топор. Он был точно в бреду. Он готовился даже драться с ними, когда они войдут. Когда они стучались и сговаривались, ему несколько раз вдруг приходила мысль кончить все разом и крикнуть им из-за дверей. Порой
хотелось ему начать ругаться с ними, дразнить их, покамест
не отперли. «Поскорей бы уж!» — мелькнуло в его голове.
Ему ужасно
хотелось как-нибудь рассеяться, но он
не знал, что сделать и что предпринять.
— А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билеты подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей
захотелось разбогатеть». Точных слов
не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей, без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах ходить, жеваное есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит…
— Нет, я
не про пожары. — Тут он загадочно посмотрел на Заметова; насмешливая улыбка опять искривила его губы. — Нет, я
не про пожары, — продолжал он, подмигивая Заметову. — А сознайтесь, милый юноша, что вам ужасно
хочется знать, про что я читал?
Неподвижное и серьезное лицо Раскольникова преобразилось в одно мгновение, и вдруг он залился опять тем же нервным хохотом, как давеча, как будто сам совершенно
не в силах был сдержать себя. И в один миг припомнилось ему до чрезвычайной ясности ощущения одно недавнее мгновение, когда он стоял за дверью, с топором, запор прыгал, они за дверью ругались и ломились, а ему вдруг
захотелось закричать им, ругаться с ними, высунуть им язык, дразнить их, смеяться, хохотать, хохотать, хохотать!
Мармеладов был в последней агонии; он
не отводил своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним. Ему все
хотелось что-то ей сказать; он было и начал, с усилием шевеля языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна, понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула на него...
Теперь, когда уже с вами можно разговаривать, мне
хотелось бы вам внушить, что необходимо устранить первоначальные, так сказать, коренные причины, влиявшие на зарождение вашего болезненного состояния, тогда и вылечитесь,
не то будет даже и хуже.
«Лжет! — думал он про себя, кусая ногти со злости. — Гордячка! Сознаться
не хочет, что
хочется благодетельствовать! О, низкие характеры! Они и любят, точно ненавидят. О, как я… ненавижу их всех!»
— Вам направо, Софья Семеновна? Кстати: как вы меня отыскали? — спросил он, как будто желая сказать ей что-то совсем другое. Ему все
хотелось смотреть в ее тихие, ясные глаза, и как-то это все
не так удавалось…
Я, может быть,
не ошибусь, предполагая, что вам, кажется, того и
хочется; извольте-с.
Я штуку вижу: ему просто
хочется мне помочь; но прошлого года мне было
не надо, а нынешний год я только приезда его поджидал и решился взять.
Можно было предположить, что ему еще что-то
хотелось сказать, но как-то
не выговаривалось.
— Я
не знаю-с. Это только она сегодня-с так… это раз в жизни… ей уж очень
хотелось помянуть, честь оказать, память… а она очень умная-с. А впрочем, как вам угодно-с, и я очень, очень, очень буду… они все будут вам… и вас бог-с… и сироты-с…
Весьма вероятно и то, что Катерине Ивановне
захотелось, именно при этом случае, именно в ту минуту, когда она, казалось бы, всеми на свете оставлена, показать всем этим «ничтожным и скверным жильцам», что она
не только «умеет жить и умеет принять», но что совсем даже
не для такой доли и была воспитана, а воспитана была в «благородном, можно даже сказать в аристократическом полковничьем доме», и уж вовсе
не для того готовилась, чтобы самой мести пол и мыть по ночам детские тряпки.
— Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это
не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его,
хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно было.
Нет, он
не был холоден к ней. Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно
захотелось крепко обнять ее и проститься с ней, и даже сказать, но он даже и руки ей
не решился подать...
Сам
не понимаю, чего ей
хотелось!
Ей
хотелось спросить, дома ли, по крайней мере, его хозяйка, но она
не спросила… из гордости.
Соня также вскочила со стула и испуганно смотрела на него. Ей очень
хотелось что-то сказать, что-то спросить, но она в первые минуты
не смела, да и
не знала, как ей начать.