Неточные совпадения
— До завтра, брат, — с состраданием
сказала Дуня, — пойдемте,
маменька… Прощай, Родя!
— Пойдемте,
маменька, —
сказала Авдотья Романовна, — он верно так сделает, как обещает. Он воскресил уже брата, а если правда, что доктор согласится здесь ночевать, так чего же лучше?
— Не бойтесь,
маменька, —
сказала Дуня, целуя ее, — лучше верьте в него. Я верю.
— Ба! да и ты… с намерениями! — пробормотал он, посмотрев на нее чуть не с ненавистью и насмешливо улыбнувшись. — Я бы должен был это сообразить… Что ж, и похвально; тебе же лучше… и дойдешь до такой черты, что не перешагнешь ее — несчастна будешь, а перешагнешь, — может, еще несчастнее будешь… А впрочем, все это вздор! — прибавил он раздражительно, досадуя на свое невольное увлечение. — Я хотел только
сказать, что у вас,
маменька, я прощения прошу, — заключил он резко и отрывисто.
— Это действительно правда, —
сказала Дуня, прямо и строго смотря на брата. —
Маменька, входя на лестницу, даже крестилась от страху.
— А-а-а! А помните,
маменька, я влюблен-то был и жениться хотел, — вдруг
сказал он, смотря на мать, пораженную неожиданным оборотом и тоном, с которым он об этом заговорил.
— Квартира?.. — отвечал он рассеянно. — Да, квартира много способствовала… я об этом тоже думал… А если б вы знали, однако, какую вы странную мысль сейчас
сказали,
маменька, — прибавил он вдруг, странно усмехнувшись.
—
Маменька, покажите брату письмо Петра Петровича, —
сказала Дунечка.
—
Маменька, —
сказал он твердо и настойчиво, — это Софья Семеновна Мармеладова, дочь того самого несчастного господина Мармеладова, которого вчера в моих глазах раздавили лошади и о котором я уже вам говорил…
— Останьтесь, Петр Петрович, —
сказала Дуня, — ведь вы намерены были просидеть вечер. К тому же вы сами писали, что желаете об чем-то объясниться с
маменькой.
— Хорошо,
маменька! — одобрительно
сказала Дуня.
— Я хотел
сказать… идя сюда… я хотел
сказать вам,
маменька… и тебе, Дуня, что нам лучше бы на некоторое время разойтись.
—
Маменька, что бы ни случилось, что бы вы обо мне ни услышали, что бы вам обо мне ни
сказали, будете ли вы любить меня так, как теперь? — спросил он вдруг от полноты сердца, как бы не думая о своих словах и не взвешивая их.
— Довольно,
маменька, —
сказал Раскольников, глубоко раскаиваясь, что вздумал прийти.
Держит она себя грозно; единолично и бесконтрольно управляет обширным головлевским имением, живет уединенно, расчетливо, почти скупо, с соседями дружбы не водит, местным властям доброхотствует, а от детей требует, чтоб они были в таком у нее послушании, чтобы при каждом поступке спрашивали себя: что-то об этом
маменька скажет?
Неточные совпадения
Марья Антоновна.
Маменька, папенька
сказал, чтобы вы… (Увидя Хлестакова на коленях, вскрикивает.)Ах, какой пассаж!
Кабанов. Поди-ка поговори с
маменькой, что она тебе на это
скажет. Так, братец, Кулигин, все наше семейство теперь врозь расшиблось. Не то что родные, а точно вороги друг другу. Варвару
маменька точила-точила; а та не стерпела, да и была такова — взяла да и ушла.
Варвара (покрывает голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду,
маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее
маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если увижу, так
скажу, чтоб приходил к калитке.
Кабанов. Кто ее знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и того также нигде не найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо
сказать, что от
маменьки; потому стала ее тиранить и на замок запирать. «Не запирайте, говорит, хуже будет!» Вот так и вышло. Что ж мне теперь делать,
скажи ты мне! Научи ты меня, как мне жить теперь! Дом мне опостылел, людей совестно, за дело возьмусь, руки отваливаются. Вот теперь домой иду; на радость, что ль, иду?
Бальзаминов. Пойдемте-с. (Подходит к двери.) Матрена!
Скажи маменьке, что я ушел.