— Слушайте, — пробормотал я совершенно неудержимо, но дружески и ужасно любя его, — слушайте: когда Джемс Ротшильд, покойник, парижский, вот что тысячу семьсот миллионов франков оставил (он кивнул головой), еще в молодости, когда случайно узнал, за несколько часов
раньше всех, об убийстве герцога Беррийского, то тотчас поскорее дал знать кому следует и одной только этой штукой, в один миг, нажил несколько миллионов, — вот как люди делают!
Неточные совпадения
Возражение его прекрасно, я согласен, и делает честь его бесспорному уму; прекрасно уже тем, что самое простое, а самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано
все, что мудреней или глупей; но я знал это возражение и сам,
раньше Васина; эту мысль я прочувствовал с лишком три года назад; даже мало того, в ней-то и заключается отчасти «моя идея».
— Да, вызвал; я тотчас же принял вызов, но решил, еще
раньше встречи, послать ему письмо, в котором излагаю мой взгляд на мой поступок и
все мое раскаяние в этой ужасной ошибке… потому что это была только ошибка — несчастная, роковая ошибка!
— Что вы? — так и остановился я на месте, — а откуда ж она узнать могла? А впрочем, что ж я? разумеется, она могла узнать
раньше моего, но ведь представьте себе: она выслушала от меня как совершенную новость! Впрочем… впрочем, что ж я? да здравствует широкость! Надо широко допускать характеры, так ли? Я бы, например, тотчас
все разболтал, а она запрет в табакерку… И пусть, и пусть, тем не менее она — прелестнейшее существо и превосходнейший характер!
[…Увы! какую пользу принесло бы мне это открытие, сделай я его
раньше, и не лучше ли было бы скрывать мой позор
всю жизнь?
Но если я и вымолвил это, то смотрел я с любовью. Говорили мы как два друга, в высшем и полном смысле слова. Он привел меня сюда, чтобы что-то мне выяснить, рассказать, оправдать; а между тем уже
все было,
раньше слов, разъяснено и оправдано. Что бы я ни услышал от него теперь — результат уже был достигнут, и мы оба со счастием знали про это и так и смотрели друг на друга.
— Вот что, Аркадий: если б я и позвал тебя
раньше, то что бы сказал тебе? В этом вопросе
весь мой ответ.
— Нет еще, нет, и это
все равно. Приходи завтра, приходи
раньше… Да вот что еще: брось Ламберта совсем, а «документ» разорви, и скорей. Прощай!
Несмотря на
все, я нежно обнял маму и тотчас спросил о нем. Во взгляде мамы мигом сверкнуло тревожное любопытство. Я наскоро упомянул, что мы с ним вчера провели
весь вечер до глубокой ночи, но что сегодня его нет дома, еще с рассвета, тогда как он меня сам пригласил еще вчера, расставаясь, прийти сегодня как можно
раньше. Мама ничего не ответила, а Татьяна Павловна, улучив минуту, погрозила мне пальцем.
— А еще — вы следите за мной исподтишка: вы
раньше всех встаете и ждете моего пробуждения, когда я отдерну у себя занавеску, открою окно. Потом, только лишь я перехожу к бабушке, вы избираете другой пункт наблюдения и следите, куда я пойду, какую дорожку выберу в саду, где сяду, какую книгу читаю, знаете каждое слово, какое кому скажу… Потом встречаетесь со мною…
Неточные совпадения
Возку навоза начать
раньше, чтобы до раннего покоса
всё было кончено. А плугами пахать без отрыву дальнее поле, так чтобы продержать его черным паром. Покосы убрать
все не исполу, а работниками.
Теперь она верно знала, что он затем и приехал
раньше, чтобы застать ее одну и сделать предложение. И тут только в первый раз
всё дело представилось ей совсем с другой, новой стороны. Тут только она поняла, что вопрос касается не ее одной, — с кем она будет счастлива и кого она любит, — но что сию минуту она должна оскорбить человека, которого она любит. И оскорбить жестоко… За что? За то, что он, милый, любит ее, влюблен в нее. Но, делать нечего, так нужно, так должно.
Тентетников стал замечать, что на господской земле
все выходило как-то хуже, чем на мужичьей: сеялось
раньше, всходило позже.
У них не человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собою обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит
все человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным,
раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути!
Так не
все ли тебе равно —
раньше или позже?