Неточные совпадения
Тушар вдруг спохватился, что мало взял денег, и с «достоинством» объявил вам в письме своем, что в заведении его воспитываются
князья и сенаторские дети и что он
считает ниже своего заведения держать воспитанника с таким происхождением, как я, если ему не дадут прибавки.
— Ваши проиграл. Я брал у
князя за ваш счет. Конечно, это — страшная нелепость и глупость с моей стороны…
считать ваши деньги своими, но я все хотел отыграться.
— Но как могли вы, — вскричал я, весь вспыхнув, — как могли вы, подозревая даже хоть на каплю, что я знаю о связи Лизы с
князем, и видя, что я в то же время беру у
князя деньги, — как могли вы говорить со мной, сидеть со мной, протягивать мне руку, — мне, которого вы же должны были
считать за подлеца, потому что, бьюсь об заклад, вы наверно подозревали, что я знаю все и беру у
князя за сестру деньги зазнамо!
— Слышите,
князь, — вопил я ему через стол в исступлении, — они меня же вором
считают, тогда как меня же здесь сейчас обокрали! Скажите же им, скажите им обо мне!
Во-вторых, составил довольно приблизительное понятие о значении этих лиц (старого
князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье: узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее: узнал, что существует такой документ, таинственный и спрятанный, такое письмо, которое если показать полусумасшедшему старику
князю, то он, прочтя его и узнав, что собственная дочь
считает его сумасшедшим и уже «советовалась с юристами» о том, как бы его засадить, — или сойдет с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не позволяют.
— Да ведь несчастному
князю Николаю Ивановичу почти и некуда спастись теперь от всей этой интриги или, лучше сказать, от родной своей дочери, кроме как на вашу квартиру, то есть на квартиру друга; ведь вправе же он
считать вас по крайней мере хоть другом!..
— Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель мой,
князь Николай Иванович, приютились у вас. Я
считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого, этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших… Мы ждем решения от вашего правдивого сердца!
Князь считал Елену с пылким и, пожалуй, очень дурным характером, способною, в минуты досады и ревности, наговорить самых обидных и оскорбительных вещей; но чтоб она не любила его нисколько, — он не думал…
Избалованный не только женщинами полусвета, носившими его на руках, и светскими барынями, любящими мимолетные интрижки, но даже девушками, которые, по наущению родителей, были предупредительно-любезны и заискивающе кокетливы с «блестящей партией» (установившееся светское реномэ князя Владимира), он был уязвлен таким отношением к нему первой красавицы Петербурга, и заставить эту гордую девушку принадлежать ему — конечно, путем брака, который молодой
князь считал чем-то не выше нотариальной сделки, — сделалось насущным вопросом его оскорбленного мелкого самолюбия.
Неточные совпадения
— Я только бы одно условие поставил, — продолжал
князь. — Alphonse Karr прекрасно это писал перед войной с Пруссией. «Вы
считаете, что война необходима? Прекрасно. Кто проповедует войну, — в особый, передовой легион и на штурм, в атаку, впереди всех!»
Блаватской поверили и Анне Безант, а вот
князь Петр Кропоткин, Рюрикович, и Ницше, Фридрих — не удивили британцев, хотя у нас Фридриха даже после Достоевского пророком
сочли.
— Пожалуйста,
князь, — я вас знаю и
считаю излишним представления, — посетите наше литературное утро. Очень будет интересно. Анатоль прелестно читает.
— Вчерашний день от
князя Александра Ивановича получил высочайшее повеление отправиться в действующую армию на Кавказ,
счел обязанностью явиться пред отбытием к его сиятельству.
Дело пошло в сенат. Сенат решил, к общему удивлению, довольно близко к здравому смыслу. Наломанный камень оставить помещику,
считая ему его в вознаграждение за помятые поля. Деньги, истраченные казной на ломку и работу, до ста тысяч ассигнациями, взыскать с подписавших контракт о работах. Подписавшиеся были:
князь Голицын, Филарет и Кушников. Разумеется — крик, шум. Дело довели до государя.