Неточные совпадения
Дайте мне их книги, дайте мне их учения, их мемуары, и я, не будучи литературным
критиком, берусь написать вам убедительнейшую литературную
критику, в которой докажу ясно как день, что каждая страница их книг, брошюр, мемуаров написана прежде всего прежним
русским помещиком.
— О, это так! — вскричал князь. — Эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убийство за часы, оно уже теперь в газетах. Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки народной жизни и
критики тотчас же крикнули бы, что это невероятно; а прочтя в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь
русской действительности. Вы это прекрасно заметили, генерал! — с жаром закончил князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски в лице.
Сартр в своих статьях о литературе иногда говорит то, что в России в 60-е годы говорили
русские критики Чернышевский, Добролюбов, Писарев, но выражает это в более утонченной форме.
Но ведь есть такие деликатные читатели, которые непременно захотят дочитать до конца, чтобы не ошибиться в беспристрастном суждении; таковы, например, все
русские критики.
Но наследие Достоевского и Л. Толстого, которых не способны были оценить старые
русские критики, проблематика этих русских гениев очень чувствовалась.
Неточные совпадения
—
Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть грубое невежество, от которого вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш
русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах. Примерчик этот возьмите иносказательно.
«Мы полагаем, что настало время, когда история повелительно требует от честных и разумных
русских людей, чтобы они подвергли это самобытное всестороннему изучению, безбоязненной
критике.
Большое дело, совершенное Владимиром Соловьевым для
русского сознания, нужно видеть прежде всего в его беспощадной
критике церковного национализма, в его вечном призыве к вселенскому духу Христову, к освобождению Христова духа из плена у национальной стихии, стихии натуралистической.
Западные
критики меня ценили гораздо более, чем
критики русские, которые никогда не имели ко мне особенной любви и внимания.
Он пытался раскрыть религиозный смысл творчества великих
русских гениев, хотя его
критика была слишком схематической.