Неточные совпадения
Отвечая, он объявил, между прочим, что действительно долго не был в России, с лишком четыре года, что отправлен был
за границу по болезни, по какой-то странной нервной болезни, вроде падучей или Виттовой пляски, каких-то дрожаний и судорог.
Я раз обращался к генеральше из-за границы с письмом, но она мне не
ответила.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить, а стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы
за него
отвечать?
Генеральша спрашивала нетерпеливо, быстро, резко, не сводя глаз с князя, а когда князь
отвечал, она кивала головой вслед
за каждым его словом.
Мне казалось, что я всё буду там, но я увидал наконец, что Шнейдеру нельзя же было содержать меня, а тут подвернулось дело до того, кажется, важное, что Шнейдер сам заторопил меня ехать и
за меня
отвечал сюда.
— Ты всё еще сомневаешься и не веришь мне; не беспокойся, не будет ни слез, ни просьб, как прежде, с моей стороны по крайней мере. Всё мое желание в том, чтобы ты был счастлив, и ты это знаешь; я судьбе покорилась, но мое сердце будет всегда с тобой, останемся ли мы вместе, или разойдемся. Разумеется, я
отвечаю только
за себя; ты не можешь того же требовать от сестры…
— О нет, —
отвечал Коля, как раз столкнувшийся вместе с ними в воротах дома, — я здесь давным-давно, с Ипполитом, ему хуже, сегодня утром лежал. Я теперь
за картами в лавочку спускался. Марфа Борисовна вас ждет. Только, папаша, ух как вы!.. — заключил Коля, пристально вглядываясь в походку и в стойку генерала. — Ну уж, пойдемте!
Князь, может быть, и
ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его
за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще,
за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо! Знаешь ты это? По лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла?
Отвечай, коли знаешь!
За нелепости же свои пусть сам
отвечает.
— Сын не
отвечает за развратный поступок отца, а мать не виновата, — с жаром провизжал Ипполит.
— Не беспокойтесь, Аглая Ивановна, — спокойно
отвечал Ипполит, которого подскочившая к нему Лизавета Прокофьевна схватила и неизвестно зачем крепко держала
за руку; она стояла пред ним и как бы впилась в него своим бешеным взглядом, — не беспокойтесь, ваша maman разглядит, что нельзя бросаться на умирающего человека… я готов разъяснить, почему я смеялся… очень буду рад позволению…
— Не могу не прибавить, — сказал он тем же двусмысленно почтительным тоном, — моей вам благодарности
за внимание, с которым вы меня допустили говорить, потому что, по моим многочисленным наблюдениям, никогда наш либерал не в состоянии позволить иметь кому-нибудь свое особое убеждение и не
ответить тотчас же своему оппоненту ругательством или даже чем-нибудь хуже…
— Я не знаю ваших мыслей, Лизавета Прокофьевна. Вижу только, что письмо это вам очень не нравится. Согласитесь, что я мог бы отказаться
отвечать на такой вопрос; но чтобы показать вам, что я не боюсь
за письмо и не сожалею, что написал, и отнюдь не краснею
за него (князь покраснел еще чуть не вдвое более), я вам прочту это письмо, потому что, кажется, помню его наизусть.
— Мы никто этого и не думаем, —
ответил князь
за всех, — и почему вы думаете, что у кого-нибудь есть такая мысль, и что… что у вас
за странная идея читать? Что у вас тут такое, Ипполит?
Я схватился между тем
за ручку двери, чтобы, не
отвечая, уйти; но я сам задыхался, и вдруг волнение мое разразилось таким сильнейшим припадком кашля, что я едва мог устоять.
Но если это так трудно и совершенно даже невозможно понять, то неужели я буду
отвечать за то, что не в силах был осмыслить непостижимое?
Но опять-таки, если понять его невозможно, то, повторяю, трудно и
отвечать за то, что не дано человеку понять.
— Я не совсем с вами согласен, что ваш папаша с ума сошел, — спокойно
ответил он, — мне кажется, напротив, что ему ума даже прибыло
за последнее время, ей-богу; вы не верите? Такой стал осторожный, мнительный, все-то выведывает, каждое слово взвешивает… Об этом Капитошке он со мной ведь с целью заговорил; представьте, он хотел навести меня на…
Сестры на нетерпеливые расспросы мамаши
отвечали очень подробно, и, во-первых, что «ровно ничего, кажется, без нее не случилось», что князь приходил, что Аглая долго к нему не выходила, с полчаса, потом вышла, и, как вышла, тотчас же предложила князю играть в шахматы; что в шахматы князь и ступить не умеет, и Аглая его тотчас же победила; стала очень весела и ужасно стыдила князя
за его неуменье, ужасно смеялась над ним, так что на князя жалко стало смотреть.
За себя-то по крайней мере
ответить могу…
Аглая Ивановна вспыхнула и, верьте не верьте, немножко даже потерялась, оттого ли, что я тут был, или просто увидав Гаврилу Ардалионовича, потому что уж ведь слишком хорош, но только вся вспыхнула и дело кончила в одну секунду, очень смешно: привстала,
ответила на поклон Гаврилы Ардалионовича, на заигрывающую улыбку Варвары Ардалионовны и вдруг отрезала: «Я только затем, чтобы вам выразить лично мое удовольствие
за ваши искренние и дружелюбные чувства, и если буду в них нуждаться, то, поверьте…».
Сначала князь не хотел
отвечать на некоторые особенные его вопросы и только улыбался на советы «бежать даже хоть
за границу; русские священники есть везде, и там обвенчаться можно».
— Нет, не надо, —
ответил Рогожин и, взяв князя
за руку, нагнул его к стулу; сам сел напротив, придвинув стул так, что почти соприкасался с князем коленями.