Неточные совпадения
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него
князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не
прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или
князь так, какой-нибудь потаскун и непременно
пришел на бедность просить, или
князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный
князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела говорить, а стало быть, и в том и в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
— Очень может быть, хотя это и здесь куплено. Ганя, дайте
князю бумагу; вот перья и бумага, вот на этот столик пожалуйте. Что это? — обратился генерал к Гане, который тем временем вынул из своего портфеля и подал ему фотографический портрет большого формата, — ба! Настасья Филипповна! Это сама, сама тебе
прислала, сама? — оживленно и с большим любопытством спрашивал он Ганю.
— Это очень хорошо, что вы вежливы, и я замечаю, что вы вовсе не такой… чудак, каким вас изволили отрекомендовать. Пойдемте. Садитесь вот здесь, напротив меня, — хлопотала она, усаживая
князя, когда
пришли в столовую, — я хочу на вас смотреть. Александра, Аделаида, потчуйте
князя. Не правда ли, что он вовсе не такой… больной? Может, и салфетку не надо… Вам,
князь, подвязывали салфетку за кушаньем?
Ну вот, и
пришли; садитесь,
князь, сюда, к камину, и рассказывайте.
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот портрет? Если ему подарила, так и должен быть у него, а он, конечно, еще в кабинете. По средам он всегда
приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича! Нет, я не слишком-то умираю от желания его видеть. Сделайте одолжение,
князь, голубчик, сходите в кабинет, возьмите у него портрет и принесите сюда. Скажите, что посмотреть. Пожалуйста.
Нина Александровна укорительно глянула на генерала и пытливо на
князя, но не сказала ни слова.
Князь отправился за нею; но только что они
пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать
князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
— Слава богу, увела и уложила маменьку, и ничего не возобновлялось. Ганя сконфужен и очень задумчив. Да и есть о чем. Каков урок!.. Я поблагодарить вас еще раз
пришла и спросить,
князь: вы до сих пор не знавали Настасью Филипповну?
Но когда она еще читала письмо, ей вдруг
пришло в голову: неужели же этот самонадеянный мальчишка и фанфаронишка выбран
князем в корреспонденты и, пожалуй, чего доброго, единственный его здешний корреспондент?
Рогожин едко усмехнулся; проговорив свой вопрос, он вдруг отворил дверь и, держась за ручку замка, ждал, пока
князь выйдет.
Князь удивился, но вышел. Тот вышел за ним на площадку лестницы и притворил дверь за собой. Оба стояли друг пред другом с таким видом, что, казалось, оба забыли, куда
пришли и что теперь надо делать.
Князя перенесли в его номер; он хоть и очнулся, но в полное сознание довольно долго не
приходил.
В самый день переезда, состоявшегося уже к вечеру, вокруг него на террасе собралось довольно много гостей: сперва
пришел Ганя, которого
князь едва узнал, — так он за все это время переменился и похудел.
Беспрерывно осведомлялся, не нужно ли ему чего, и когда
князь стал ему наконец замечать, чтоб он оставил его в покое, послушно и безмолвно оборачивался, пробирался обратно на цыпочках к двери и всё время, пока шагал, махал руками, как бы давая знать, что он только так, что он не промолвит ни слова, и что вот он уж и вышел, и не
придет, и, однако ж, чрез десять минут или по крайней мере чрез четверть часа являлся опять.
— Что же вы про тех-то не скажете? — нетерпеливо обратилась Вера к отцу. — Ведь они, коли так, сами войдут: шуметь начали. Лев Николаевич, — обратилась она к
князю, который взял уже свою шляпу, — там к вам давно уже какие-то
пришли, четыре человека, ждут у нас и бранятся, да папаша к вам не допускает.
Я вам или с Колей сегодня
пришлю, если зайдет, или завтра сама опять, как гулять с
князем пойдем, занесу», — заключила она наконец свое недоумение, обрадовавшись, что так ловко и для всех удобно удалось ей разрешить эту задачу.
Он прямо объявил, что
пришел рассказать
князю всю жизнь и что для того и остался в Павловске.
— Неужели еще можно прибавить? — с робким удивлением выговорил
князь. — Так чего же вы от меня ожидали, Келлер, скажите, пожалуйста, и зачем
пришли с вашею исповедью?
— Проповедник Бурдалу, так тот не пощадил бы человека, а вы пощадили человека и рассудили меня по-человечески! В наказание себе и чтобы показать, что я тронут, не хочу ста пятидесяти рублей, дайте мне только двадцать пять рублей, и довольно! Вот всё, что мне надо, по крайней мере на две недели. Раньше двух недель за деньгами не
приду. Хотел Агашку побаловать, да не стоит она того. О, милый
князь, благослови вас господь!
— И я не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже не верю! Может быть, потому что не хочу верить, — прибавила она как будто про себя. — Почему ты не
приходил? — вдруг обернулась она опять к
князю. — Все три дня почему не
приходил? — нетерпеливо крикнула ему она другой раз.
Этот вопрос мне, как нарочно, два часа тому назад
пришел в голову (видите,
князь, я тоже иногда серьезные вещи обдумываю); я его решил, но посмотрим, что скажет
князь.
— Я вас особенно ждал и ужасно рад, что вы
пришли такой счастливый, — проговорил Ипполит, когда
князь, тотчас после Веры, подошел пожать ему руку.
— Очень рад, господа; ступайте, садитесь туда ко всем, я сейчас
приду, — отделался наконец
князь, торопясь к Евгению Павловичу.
Наконец, хотя бессовестно и непорядочно так прямо преследовать человека, но я вам прямо скажу: я
пришел искать вашей дружбы, милый мой
князь; вы человек бесподобнейший, то есть не лгущий на каждом шагу, а может быть, и совсем, а мне в одном деле нужен друг и советник, потому что я решительно теперь из числа несчастных…
— А вы и не подозреваете, милый
князь, — продолжал усмехаться Евгений Павлович, не отвечая на прямой вопрос, — вы не подозреваете, что я просто
пришел вас надуть и мимоходом от вас что-нибудь выпытать, а?
— Что вы
пришли выпытать, в этом и сомнения нет, — засмеялся наконец и
князь, — и даже, может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас не боюсь; притом же мне теперь как-то всё равно, поверите ли? И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
— Это… это непостижимая черта,
князь! — подтвердил он, оживляясь и как бы
приходя в себя, — это вы запишите,
князь, запомните, вы ведь, кажется, собираете материалы насчет смертной казни…
Чрезвычайная просьба у меня к вам, многоуважаемый
князь, даже, признаюсь, затем, собственно, и пришел-с: с их домом вы уже знакомы и даже жили у них-с; то если бы вы, благодушнейший
князь, решились мне в этом способствовать, собственно лишь для одного генерала и для счастия его…
Через пять минут он
пришел действительно;
князь ждал его на том же месте.
— Будьте покойны, будьте покойны! Не потревожу деликатнейших чувств. Сам испытывал и сам знаю, когда чужой… так сказать, нос… по пословице… лезет туда, куда его не спрашивают. Я это каждое утро испытываю. Я по другому делу
пришел, по важному. По очень важному делу,
князь.
— Разве на одну секунду… Я
пришел за советом. Я, конечно, живу без практических целей, но, уважая самого себя и… деловитость, в которой так манкирует русский человек, говоря вообще… желаю поставить себя, и жену мою, и детей моих в положение… одним словом,
князь, я ищу совета.
— Довольно! Вы меня поняли, и я спокоен, — заключил он вдруг вставая, — сердце, как ваше, не может не понять страждущего.
Князь, вы благородны, как идеал! Что пред вами другие? Но вы молоды, и я благословляю вас. В конце концов я
пришел вас просить назначить мне час для важного разговора, и вот в чем главнейшая надежда моя. Я ищу одной дружбы и сердца,
князь; я никогда не мог сладить с требованиями моего сердца.
— Хоть бы мне-то
пришли сказать, — задумчиво заметил
князь.
— Вы имеете свою квартиру, в Павловске, у… У дочери вашей… — проговорил
князь, не зная что сказать. Он вспомнил, что ведь генерал
пришел за советом по чрезвычайному делу, от которого зависит судьба его.
(Поездка Лизаветы Прокофьевны происходила на другое же утро после того, как
князь, накануне,
приходил в первом часу, вместо десятого.)
Вдруг, четверть часа спустя как ушел
князь, Аглая сбежала сверху на террасу и с такою поспешностью, что даже глаз не вытерла, а глаза у ней были заплаканы; сбежала же потому, что
пришел Коля и принес ежа.
(
Князь Лев Николаевич еще не
приходил.)
— Ну, я
приду,
приду! — поскорее перебил
князь. — И даю вам честное слово, что просижу весь вечер ни слова не говоря. Уж я так сделаю.
(
Князь узнал от нее уже потом, что она не раз служила в секрете Рогожину и Аглае Ивановне; ей и в голову не
приходило, что тут могло быть что-нибудь во вред
князю…)
Хорошо, хорошо, я оставлю… — прибавил он, заметив нетерпеливый жест
князя, — но я
пришел за собственным делом и про это хочу… объясниться.
— Стало быть, Аглая Ивановна, по-вашему, сама
придет сегодня к Настасье Филипповне? — спросил
князь. Красные пятна выступили на щеках и на лбу его.
— Вот видите,
князь: никто не прыгает из окошек, а случись пожар, так, пожалуй, и первейший джентльмен и первейшая дама выпрыгнет из окошка. Коли уж
придет нужда, так нечего делать, и к Настасье Филипповне наша барышня отправится. А разве их там никуда не выпускают, ваших барышень-то?
Он
пришел к
князю ровно на другой день после выезда всех Епанчиных из Павловска.
Когда он
пришел потом, почти уже за день свадьбы, к
князю каяться (у него была непременная привычка
приходить всегда каяться к тем, против кого он интриговал, и особенно если не удавалось), то объявил ему, что он рожден Талейраном и неизвестно каким образом остался лишь Лебедевым.
Развлекал в эти последние дни
князя и Ипполит; он слишком часто
присылал за ним.
Видя же смех
князя, видя произведенное на него впечатление, она
приходила в восторг и начинала гордиться собой.
Она тихо подошла к нему и тронула его за плечо;
князь в недоумении посмотрел на нее и почти с минуту как бы припоминал; но припомнив и всё сообразив, он вдруг
пришел в чрезвычайное волнение.
Она состояла отчасти в том, что если Рогожин в Петербурге, то хотя бы он и скрывался на время, а все-таки непременно кончит тем, что
придет к нему, к
князю, с добрым или с дурным намерением, пожалуй, хоть как тогда.
Так он думал, и мысль эта казалась ему почему-то совершенно возможною. Он ни за что бы не дал себе отчета, если бы стал углубляться в свою мысль: «Почему, например, он так вдруг понадобится Рогожину и почему даже быть того не может, чтоб они наконец не сошлись?» Но мысль была тяжелая: «Если ему хорошо, то он не
придет, — продолжал думать
князь, — он скорее
придет, если ему нехорошо; а ему ведь наверно нехорошо…»