Неточные совпадения
— Да, Крестьян Иванович. Оно
вот как…
А
вот как бы мне теперь того… взять, да и проникнуть?..
Вот и стой здесь,
как чурбан, да и только!
Господин Голядкин не питал даже ни ненависти, ни вражды, ни даже никакой самой легкой неприязни к этому человеку, даже напротив, казалось бы, — а между тем (и в этом-то
вот обстоятельстве была главная сила), а между тем ни за
какие сокровища мира не желал бы встретиться с ним и особенно встретиться так,
как теперь, например.
Скажем более: господин Голядкин знал вполне этого человека; он даже знал,
как зовут его,
как фамилия этого человека; а между тем ни за что, и опять-таки ни за
какие сокровища в мире, не захотел бы назвать его, согласиться признать, что
вот, дескать, его так-то зовут, что он так-то по батюшке и так по фамилии.
«Ведь
вот пойдешь, — думал он, — да
как наткнешься на что-нибудь?
— То есть я хочу сказать, Антон Антонович, поразительного сходства такого с кем-нибудь, например, то есть со мной, например. Вы
вот сейчас, Антон Антонович, сказали про фамильное сходство, замечание вскользь сделали… Знаете ли, этак иногда близнецы бывают, то есть совершенно
как две капли воды, так что и отличить нельзя? Ну,
вот я про это-с.
— Да-с, не из здешних мест. А, и в самом деле,
как же это чудно, — продолжал словоохотливый Антон Антонович, которому поболтать о чем-нибудь было истинным праздником, — действительно способно завлечь любопытство; и ведь
как часто мимо пройдешь, заденешь, толкнешь его, а не заметишь. Впрочем, вы не смущайтесь. Это бывает. Это, знаете ли —
вот я вам расскажу, то же самое случилось с моей тетушкой с матерней стороны; она тоже перед смертию себя вдвойне видела…
Ведь
вот, для примера, кстати сказать, слыхали, надеюсь,
как их,
как бишь их там, да, сиамские близнецы, срослись себе спинами, так и живут, и едят, и спят вместе; деньги, говорят, большие берут.
— То есть
как же-с! Да-с! Ну, нет, ничего; можете быть совершенно спокойны. Знаете, оно, конечно, разумеется, обстоятельство довольно разительное, и сначала… да
вот я, например, сначала я и не заметил почти. Не знаю, право, отчего не заметил до тех пор, покамест вы не напомнили. Но, впрочем, можете быть совершенно спокойны. Ничего особенного, ровно ничего не сказали, — прибавил добренький Антон Антонович, вставая со стула.
Так
вот у нас
какой ветерок теперь подувает…
Ему даже пришло было в голову самому как-нибудь подбиться к чиновникам, забежать вперед зайцем, даже (там как-нибудь при выходе из должности или подойдя
как будто бы за делами) между разговором, и намекнуть, что
вот, дескать, господа, так и так,
вот такое-то сходство разительное, обстоятельство странное, комедия пасквильная, — то есть подтрунить самому над всем этим, да и зондировать таким образом глубину опасности.
И снежочек и первая пороша,
как сказал бы охотник;
вот бы тут зайца по первой пороше!
Черт возьми, экая мука
какая!»
Вот все-то таким образом думая и раздумывая, господин Голядкин ввел гостя к себе в комнату и пригласил покорно садиться.
Заключил же он тем, что открылся вполне господину Голядкину и признался, что ему не только нечем покамест жить и прилично устроиться, но и обмундироваться-то
как следует не на что; что
вот, включил он, даже на сапожишки не мог сколотиться и что вицмундир взят им у кого-то на подержание на малое время.
Конечно, прощение и забвение обид есть первейшая добродетель, но все ж оно плохо!
вот оно
как!» Тут господин Голядкин привстал, взял свечу и на цыпочках еще раз пошел взглянуть на спящего своего гостя.
— Ну-с. Продолжайте-с. — Тут господин Голядкин-младший оглянулся кругом и мигнул глазом окружавшим их чиновникам,
как бы давая знать, что
вот именно сейчас и начнется комедия.
Впрочем, опасность была на носу, была очевидна; господин Голядкин и это чувствовал; да
как за нее взяться, за эту опасность-то?
вот вопрос.
Ну, надобно было всему этому быть;
вот непременно этому,
вот именно этому,
как будто нельзя было другому чему!
Господин Голядкин взял шляпу, хотел было мимоходом маленько оправдаться в глазах Петрушки, чтоб не подумал чего Петрушка особенного, — что
вот, дескать, такое-то обстоятельство, что
вот шляпу позабыл и т. д., — но так
как Петрушка и глядеть не хотел и тотчас ушел, то и господин Голядкин без дальнейших объяснений надел свою шляпу, сбежал с лестницы и, приговаривая, что все, может быть, к лучшему будет и что дело устроится как-нибудь, хотя чувствовал, между прочим, даже у себя в пятках озноб, вышел на улицу, нанял извозчика и полетел к Андрею Филипповичу.
Дело-то такое мизерное, да оно, наконец, и действительно мизерное, плевое, то есть почти плевое дело… ведь
вот оно,
как это все, обстоятельство-то…» Вдруг господин Голядкин дернул за колокольчик; колокольчик зазвенел, изнутри послышались чьи-то шаги…
Ну, да, положим, например, что мы близнецы, что
вот уж мы так уродились, что братья-близнецы, да и только, —
вот оно
как!
Оно даже тут есть кое-что умилительное; что
вот, дескать, мысль-то
какая: что, дескать, промысл Божий создал двух совершенно подобных, а начальство благодетельное, видя промысл Божий, приютило двух близнецов.
Ну,
вот он подлец будет, а я буду честный, — и скажут, что
вот этот Голядкин подлец, на него не смотрите, и его с другим не мешайте; а этот
вот честный, добродетельный, кроткий, незлобивый, весьма надежный по службе и к повышению чином достойный;
вот оно
как!
— Ну, так
вот… если тот господин будет спрашивать, дескать,
как же твой барин,
как же он там; что, дескать, он того… ну, там, что-нибудь будет выспрашивать, — так ты молчи и отвечай, дескать, барин мой ничего, а просят, дескать, ответа от вас своеручного. Понимаешь?
«Ведь
вот еще с этим болваном работа! смеется себе, да и кончено. Чему ж он смеется? Дожил я до беды, дожил я
вот таким-то образом до беды! Впрочем, может быть, оно обратится все к лучшему… Этот мошенник, верно, часа два будет таскаться теперь, пропадет еще где-нибудь. Послать нельзя никуда. Эка беда ведь
какая!.. эка ведь беда одолела
какая!..»
— Бездельник ты этакой! — закричал господин Голядкин. — Разбойник ты этакой! голову ты срезал с меня! Господи, куда же это он письмо-то сбыл с рук? Ахти, создатель мой, ну,
как оно… И зачем я его написал? и нужно было мне его написать! Расскакался, дуралей, я с амбицией! Туда же полез за амбицией!
Вот тебе и амбиция, подлец ты этакой,
вот и амбиция!.. Ну, ты! куда же ты письмо-то дел, разбойник ты этакой? Кому же ты отдал его?..
— Ну,
как теперь,
вот этак пошло, так право слово, —
вот был же,
вот хоть сейчас…
— И адрес дал, тоже и адрес дал. Хороший чиновник! И барин твой, говорит, хороший человек, очень хороший, говорит, человек; я, дескать, скажи, говорит, — кланяйся, говорит, своему барину, благодари и скажи, что я, дескать, люблю, —
вот, дескать,
как уважаю твоего барина! за то, что, говорит, ты, барин твой, говорит, Петруша, хороший человек, говорит, и ты, говорит, тоже хороший человек, Петруша, —
вот…
— А Голядкин будет тебе, говорит, в Шестилавочной улице.
Вот как пойдешь, говорит, в Шестилавочную, так направо, на лестницу, в четвертый этаж.
Вот тут тебе, говорит, и будет Голядкин…
— Ну,
как хотите! что мне! Вы
как хотите —
вот!..
И только что господин Голядкин начинал было подходить к Андрею Филипповичу, чтоб перед ним, каким-нибудь образом, так или этак, оправдаться и доказать ему, что он вовсе не таков,
как его враги расписали, что он
вот такой-то да сякой-то и даже обладает, сверх обыкновенных, врожденных качеств своих,
вот тем-то и тем-то; но
как тут и являлось известное своим неблагопристойным направлением лицо и каким-нибудь самым возмущающим душу средством сразу разрушало все предначинания господина Голядкина, тут же, почти на глазах же господина Голядкина, очерняло досконально его репутацию, втаптывало в грязь его амбицию и потом немедленно занимало место его на службе и в обществе.
И между тем
как господин Голядкин начинал было ломать себе голову над тем, что почему
вот именно трудно протестовать хоть бы на такой-то щелчок, — между тем эта же мысль о щелчке незаметно переливалась в какую-нибудь другую форму, — в форму какой-нибудь известной маленькой или довольно значительной подлости, виденной, слышанной или самим недавно исполненной, — и часто исполненной-то даже и не на подлом основании, даже и не из подлого побуждения какого-нибудь, а так, — иногда, например, по случаю, — из деликатности; другой раз из ради совершенной своей беззащитности, ну и, наконец, потому… потому, одним словом, уж это господин Голядкин знал хорошо почему!
Ведь
вот оно
как теперь,
как оказалось-то все!
— Хорошо, мой друг, хорошо; а я тебя поблагодарю, милый друг. Ну,
вот видишь,
как же, мой друг?
— Сделай одолжение, братец, ради Создателя!.. Я только так… Ты, брат, не думай чего-нибудь, а я только так. Да расспроси, братец, разузнай, не приготовляется ли что-нибудь там на мой счет. Он-то
как действует?
вот мне что нужно;
вот это ты и узнай, милый друг, а я тебя потом и поблагодарю, милый друг…
— Неужели? по
какому же случаю? Разузнай это, братец, ради создателя, разузнай это, братец; разузнай это все, — а я тебя поблагодарю, милый мой;
вот что мне нужно… А ты не думай чего-нибудь, братец…
У Измайловского моста оно началось;
вот оно
как началось…» Тут господин Голядкин сморщился, словно лимон разгрыз, вероятно, припомнив что-нибудь весьма неприятное.
— Хорошо-с;
вот как уберусь, так снесу-с. А вы здесь стойте покамест. Здесь никто не увидит…
— А я тебя поблагодарю, милый мой! — кричал господин Голядкин вслед освободившемуся, наконец, Писаренке… «Шельмец, кажется, грубее стал после, — подумал герой наш, украдкой выходя из-за печки. — Тут еще есть крючок. Это ясно… Сначала было и того, и сего… Впрочем, он и действительно торопился; может быть, дела там много. И его превосходительство два раза ходили по отделению… По
какому бы это случаю было?.. Ух! да ну, ничего! оно, впрочем, и ничего, может быть, а
вот мы теперь и посмотрим…»
Так и так, дескать…
вот как…
Я пропускал,
как выше объяснил, ту идею, Антон Антонович, что
вот промысл Божий создал двух совершенно подобных, а благодетельное начальство, видя промысл Божий, приютили двух близнецов-с.
— Яков Петрович! — закричал он тоскливо. — Я вашим врагом никогда не бывал. Злые же люди несправедливо меня описали… С своей стороны я готов… Яков Петрович, угодно, мы с вами, Яков Петрович,
вот тотчас зайдем?.. И там, от чистого сердца,
как справедливо сказали вы тотчас, и языком прямым, благородным…
вот в эту кофейную: тогда все само собой объяснится, —
вот как, Яков Петрович! Тогда непременно все само собой объяснится…
— Да, мой друг, да; хорошо, мой друг, хорошо.
Вот и я теперь, мой друг, уезжаю… Путь всякому разный лежит, милый мой, и неизвестно, на
какую дорогу каждый человек попасть может. Ну, мой друг, дай же ты мне одеться теперь; да, ты вицмундир мой тоже положишь… брюки другие, простыни, одеяла, подушки…
— Да, мой друг, да! Обстоятельство вышло такое…
вот оно
как, милый мой,
вот оно
как…
— Знаю, мой друг, знаю; сам ты, милый мой, знаешь… Ну, так
вот я на тебя полагаюсь.
Как же нам теперь делать, мой друг?
как ты мне посоветуешь?
— Ведь
вот:
как поступить, господи бог мой?
Оно бы
вот как все сделалось: я бы тут и того — дескать, так и так, а мне, сударь мой, с позволения сказать, ни туда ни сюда; дескать, дела так не делаются; дескать, сударь вы мой, милостивый мой государь, дела так не делаются, и самозванством у нас не возьмешь; самозванец, сударь вы мой, человек, того, — бесполезный и пользы отечеству не приносящий.