— Вся услуга лишь в том, что вы со мной поедете. А потом, когда приедем обратно, я все
разверну перед вами как на исповеди. Алексей Иванович, доверьтесь!
Каждый раз, представляя себе тот момент, когда она решится, наконец,
развернуть перед ним свою бедную, оплеванную душу, она бледнела и, закрывая глаза, глубоко набирала в грудь воздуху.
— Эх ты… паяц из балагана! А еще солдат был… — не преминул укорить его Кувалда, выхватив из его рук коленкоровую папку с синей актовой бумагой. Затем,
развернув перед собой бумаги и всё более возбуждая любопытство Вавилова, ротмистр стал читать, рассматривать и при этом многозначительно мычал. Вот, наконец, он решительно встал и пошел к двери, оставив бумаги на стойке и кинув Вавилову:
Неточные совпадения
Пульхерия Александровна дрожащими руками
передала письмо. Он с большим любопытством взял его. Но, прежде чем
развернуть, он вдруг как-то с удивлением посмотрел на Дунечку.
Он подошел к столу, взял одну толстую запыленную книгу,
развернул ее и вынул заложенный между листами маленький портретик, акварелью, на слоновой кости. Это был портрет хозяйкиной дочери, его бывшей невесты, умершей в горячке, той самой странной девушки, которая хотела идти в монастырь. С минуту он всматривался в это выразительное и болезненное личико, поцеловал портрет и
передал Дунечке.
Его высокопревосходительство, Нил Алексеевич, третьего года,
перед Святой, прослышали, — когда я еще служил у них в департаменте, — и нарочно потребовали меня из дежурной к себе в кабинет чрез Петра Захарыча и вопросили наедине: «Правда ли, что ты профессор Антихриста?» И не потаил: «Аз есмь, говорю», и изложил, и представил, и страха не смягчил, но еще мысленно,
развернув аллегорический свиток, усилил и цифры подвел.
Розанов — вспомнил Нечаев, но это опять не подходило: там теснота и дети, да и снова Ольга Александровна может сразу выкинуть колено, которое
развернет перед чужими людьми то, что Розанов всегда старался тщательно скрывать и маскировать.
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем, он захватил с собою,
развернул ее
перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать бог знает какие склады, а из них сочетать какие только приходили ему в голову слова, и воображал совершенно уверенно, что он это читает!