Неточные совпадения
Но эту странную черту в характере Алексея, кажется, нельзя было осудить очень строго, потому что всякий чуть-чуть лишь узнавший его тотчас, при возникшем на этот счет вопросе, становился уверен, что Алексей непременно из таких юношей вроде как бы юродивых, которому попади вдруг
хотя бы даже целый капитал, то он не затруднится отдать его, по первому даже спросу, или на доброе
дело, или, может быть, даже просто ловкому пройдохе, если бы тот у него попросил.
Во многих случаях, казалось бы, и у нас то же; но в том и
дело, что, кроме установленных судов, есть у нас, сверх того, еще и церковь, которая никогда не теряет общения с преступником, как с милым и все еще дорогим сыном своим, а сверх того, есть и сохраняется,
хотя бы даже только мысленно, и суд церкви, теперь
хотя и не деятельный, но все же живущий для будущего,
хотя бы в мечте, да и преступником самим несомненно, инстинктом души его, признаваемый.
— В происшедшем скандале мы все виноваты! — горячо проговорил он, — но я все же ведь не предчувствовал, идя сюда,
хотя и знал, с кем имею
дело…
Запомни слово мое отныне, ибо
хотя и буду еще беседовать с тобой, но не только
дни, а и часы мои сочтены.
Дело-то ведь в том, что старикашка хоть и соврал об обольщении невинностей, но в сущности, в трагедии моей, это так ведь и было,
хотя раз только было, да и то не состоялось.
— Брат, постой, — с чрезвычайным беспокойством опять прервал Алеша, — ведь тут все-таки одно
дело ты мне до сих пор не разъяснил: ведь ты жених, ведь ты все-таки жених? Как же ты
хочешь порвать, если она, невеста, не
хочет?
— И ты в самом
деле хочешь на ней жениться?
Мало того, я вот что еще знаю: теперь, на
днях только, всего только, может быть, вчера, он в первый раз узнал серьезно (подчеркни: серьезно), что Грушенька-то в самом
деле, может быть, не шутит и за меня замуж
захочет прыгнуть.
— Он. Величайший секрет. Даже Иван не знает ни о деньгах, ни о чем. А старик Ивана в Чермашню посылает на два, на три
дня прокатиться: объявился покупщик на рощу срубить ее за восемь тысяч, вот и упрашивает старик Ивана: «помоги, дескать, съезди сам» денька на два, на три, значит. Это он
хочет, чтобы Грушенька без него пришла.
— Брат, а ты, кажется, и не обратил внимания, как ты обидел Катерину Ивановну тем, что рассказал Грушеньке о том
дне, а та сейчас ей бросила в глаза, что вы сами «к кавалерам красу тайком продавать ходили!» Брат, что же больше этой обиды? — Алешу всего более мучила мысль, что брат точно рад унижению Катерины Ивановны,
хотя, конечно, того быть не могло.
Он только что теперь обратил внимание,
хотя Алеша рассказал все давеча зараз, и обиду и крик Катерины Ивановны: «Ваш брат подлец!» — Да, в самом
деле, может быть, я и рассказал Грушеньке о том «роковом
дне», как говорит Катя.
Что старец отходил, в том не было сомнения для Алеши,
хотя мог прожить еще и
день и два.
— Это оттого, что ваш палец в воде. Ее нужно сейчас же переменить, потому что она мигом нагреется. Юлия, мигом принеси кусок льду из погреба и новую полоскательную чашку с водой. Ну, теперь она ушла, я о
деле: мигом, милый Алексей Федорович, извольте отдать мне мое письмо, которое я вам прислала вчера, — мигом, потому что сейчас может прийти маменька, а я не
хочу…
— Lise, ты с ума сошла. Уйдемте, Алексей Федорович, она слишком капризна сегодня, я ее раздражать боюсь. О, горе с нервною женщиной, Алексей Федорович! А ведь в самом
деле она, может быть, при вас спать
захотела. Как это вы так скоро нагнали на нее сон, и как это счастливо!
— Это чтобы стих-с, то это существенный вздор-с. Рассудите сами: кто же на свете в рифму говорит? И если бы мы стали все в рифму говорить,
хотя бы даже по приказанию начальства, то много ли бы мы насказали-с? Стихи не
дело, Марья Кондратьевна.
Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал тебе, показав тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными,
хотя и доныне не успели еще привести наше
дело к полному окончанию.
Они говорили и о философских вопросах и даже о том, почему светил свет в первый
день, когда солнце, луна и звезды устроены были лишь на четвертый
день, и как это понимать следует; но Иван Федорович скоро убедился, что
дело вовсе не в солнце, луне и звездах, что солнце, луна и звезды предмет
хотя и любопытный, но для Смердякова совершенно третьестепенный, и что ему надо чего-то совсем другого.
— Плетешь ты, я вижу, и я тебя что-то не понимаю, — тихо, но как-то грозно проговорил он, — притвориться, что ли, ты
хочешь завтра на три
дня в падучей? а?
Им совершенно тоже известно, что у Федора Павловича конверт большой приготовлен, а в нем три тысячи запечатаны, под тремя печатями-с, обвязано ленточкою и надписано собственною их рукой: «Ангелу моему Грушеньке, если
захочет прийти», а потом,
дня три спустя подписали еще: «и цыпленочку».
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и
хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою,
хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Замечу тут, что
хотя о поединке нашем все вслух тогда говорили, но начальство это
дело закрыло, ибо противник мой был генералу нашему близким родственником, а так как
дело обошлось без крови, а как бы в шутку, да и я, наконец, в отставку подал, то и повернули действительно в шутку.
— «Рай, говорит, в каждом из нас затаен, вот он теперь и во мне кроется, и,
захочу, завтра же настанет он для меня в самом
деле и уже на всю мою жизнь».
И вот что же случилось: все пришли в удивление и в ужас, и никто не
захотел поверить,
хотя все выслушали с чрезвычайным любопытством, но как от больного, а несколько
дней спустя уже совсем решено было во всех домах и приговорено, что несчастный человек помешался.
Начальство и суд не могли не дать хода
делу, но приостановились и они:
хотя представленные вещи и письма и заставили размышлять, но решено было и тут, что если сии документы и оказались бы верными, то все же окончательное обвинение не могло бы быть произнесено на основании только сих документов.
Это великое ожидание верующих, столь поспешно и обнаженно выказываемое и даже с нетерпением и чуть не с требованием, казалось отцу Паисию несомненным соблазном, и
хотя еще и задолго им предчувствованным, но на самом
деле превысившим его ожидания.
Ибо столь великого постника и молчальника,
дни и ночи молящегося (даже и засыпал, на коленках стоя), как-то даже и зазорно было настоятельно обременять общим уставом, если он сам не
хотел подчиниться.
— Как пропах? Вздор ты какой-нибудь мелешь, скверность какую-нибудь
хочешь сказать. Молчи, дурак. Пустишь меня, Алеша, на колени к себе посидеть, вот так! — И вдруг она мигом привскочила и прыгнула смеясь ему на колени, как ласкающаяся кошечка, нежно правою рукой охватив ему шею. — Развеселю я тебя, мальчик ты мой богомольный! Нет, в самом
деле, неужто позволишь мне на коленках у тебя посидеть, не осердишься? Прикажешь — я соскочу.
— Видите, сударь, нам такие
дела несподручны, — медленно промолвил старик, — суды пойдут, адвокаты, сущая беда! А если
хотите, тут есть один человек, вот к нему обратитесь…
— Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что
хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас
дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.
— А что ж, и по походке. Что же, неужели вы отрицаете, что можно по походке узнавать характер, Дмитрий Федорович? Естественные науки подтверждают то же самое. О, я теперь реалистка, Дмитрий Федорович. Я с сегодняшнего
дня, после всей этой истории в монастыре, которая меня так расстроила, совершенная реалистка и
хочу броситься в практическую деятельность. Я излечена. Довольно! как сказал Тургенев.
— Браво! Давайте теперь пистолеты. Ей-богу, нет времени. И
хотел бы с тобой поговорить, голубчик, да времени нет. Да и не надо вовсе, поздно говорить. А! где же деньги, куда я их
дел? — вскрикнул он и принялся совать по карманам руки.
— Те-те-те, вот оно что! Ну, наделаешь ты теперь там
дел! — пробормотал про себя Петр Ильич. — Теперь все понятно, теперь как не понять. Дмитрий Федорович, отдай-ка мне сейчас пистолеты, если
хочешь быть человеком, — воскликнул он громко Мите, — слышишь, Дмитрий!
Я
хотел последний
день и последний час мой провести в этой комнате, в этой самой комнате… где и я обожал… мою царицу!..
Но дворник опросил стучавшегося и, узнав, кто он и что
хочет он видеть Федосью Марковну по весьма важному
делу, отпереть ему наконец решился.
— Так вы бы так и спросили с самого начала, — громко рассмеялся Митя, — и если
хотите, то
дело надо начать не со вчерашнего, а с третьеводнишнего
дня, с самого утра, тогда и поймете, куда, как и почему я пошел и поехал. Пошел я, господа, третьего
дня утром к здешнему купчине Самсонову занимать у него три тысячи денег под вернейшее обеспечение, — это вдруг приспичило, господа, вдруг приспичило…
Понимаю же я теперешнюю разницу: ведь я все-таки пред вами преступник сижу, как, стало быть, в высшей степени неровня, а вам поручено меня наблюдать: не погладите же вы меня по головке за Григория, нельзя же в самом
деле безнаказанно головы ломать старикам, ведь упрячете же вы меня за него по суду, ну на полгода, ну на год в смирительный, не знаю, как там у вас присудят,
хотя и без лишения прав, ведь без лишения прав, прокурор?
— Это положительно отказываюсь сказать, господа! Видите, не потому, чтоб не мог сказать, али не смел, али опасался, потому что все это плевое
дело и совершенные пустяки, а потому не скажу, что тут принцип: это моя частная жизнь, и я не позволю вторгаться в мою частную жизнь. Вот мой принцип. Ваш вопрос до
дела не относится, а все, что до
дела не относится, есть моя частная жизнь! Долг
хотел отдать, долг чести
хотел отдать, а кому — не скажу.
Перейдя к рассказу о Хохлаковой, даже вновь развеселился и даже
хотел было рассказать об этой барыньке особый недавний анекдотик, не подходящий к
делу, но следователь остановил его и вежливо предложил перейти «к более существенному».
— Ночью пир горой. Э, черт, господа, кончайте скорей. Застрелиться я
хотел наверно, вот тут недалеко, за околицей, и распорядился бы с собою часов в пять утра, а в кармане бумажку приготовил, у Перхотина написал, когда пистолет зарядил. Вот она бумажка, читайте. Не для вас рассказываю! — прибавил он вдруг презрительно. Он выбросил им на стол бумажку из жилетного своего кармана; следователи прочли с любопытством и, как водится, приобщили к
делу.
Слушайте: я ношу деньги целый месяц на себе, завтра же я могу решиться их отдать, и я уже не подлец, но решиться-то я не могу, вот что,
хотя и каждый
день решаюсь,
хотя и каждый
день толкаю себя: «Решись, решись, подлец», и вот весь месяц не могу решиться, вот что!
А
дело именно в том, что вы еще не изволили нам объяснить,
хотя мы и спрашивали: для чего первоначально сделали такое разделение в этих трех тысячах, то есть одну половину прокутили, а другую припрятали?
Принимаю казнь не за то, что убил его, а за то, что
хотел убить и, может быть, в самом
деле убил бы…
Ему предстояло одно очень важное собственное
дело, и на вид какое-то почти даже таинственное, между тем время уходило, а Агафья, на которую можно бы было оставить детей, все еще не
хотела возвратиться с базара.
Тайна в том, что я
хотел его выдержать на фербанте всего только несколько
дней, а там, видя раскаяние, опять протянуть ему руку.
Но сам Красоткин, когда Смуров отдаленно сообщил ему, что Алеша
хочет к нему прийти «по одному
делу», тотчас же оборвал и отрезал подход, поручив Смурову немедленно сообщить «Карамазову», что он сам знает, как поступать, что советов ни от кого не просит и что если пойдет к больному, то сам знает, когда пойти, потому что у него «свой расчет».
Даже до самого этого последнего
дня сам Смуров не знал, что Коля решил отправиться к Илюше в это утро, и только накануне вечером, прощаясь со Смуровым, Коля вдруг резко объявил ему, чтоб он ждал его завтра утром дома, потому что пойдет вместе с ним к Снегиревым, но чтобы не смел, однако же, никого уведомлять о его прибытии, так как он
хочет прийти нечаянно.
Впрочем, он с того же
дня и захворал,
хотя еще с месяц мог кое-как ходить изредка по комнате и в сенях, изредка вставая с постельки.
Но Илюша, уже слышавший и знавший еще за три
дня, что ему подарят маленькую собачку, и не простую, а настоящую меделянскую (что, конечно, было ужасно важно),
хотя и показывал из тонкого и деликатного чувства, что рад подарку, но все, и отец и мальчики, ясно увидели, что новая собачка, может быть, только еще сильнее шевельнула в его сердечке воспоминание о несчастной, им замученной Жучке.
— Да, несмотря на то, что все такие. Один вы и будьте не такой. Вы и в самом
деле не такой, как все: вы вот теперь не постыдились же признаться в дурном и даже в смешном. А нынче кто в этом сознается? Никто, да и потребность даже перестали находить в самоосуждении. Будьте же не такой, как все;
хотя бы только вы один оставались не такой, а все-таки будьте не такой.
— Ваше превосходительство, ваше превосходительство… неужели?.. — начал было он и не договорил, а лишь всплеснул руками в отчаянии,
хотя все еще с последнею мольбой смотря на доктора, точно в самом
деле от теперешнего слова доктора мог измениться приговор над бедным мальчиком.