Неточные совпадения
Видно было,
что у него есть, может быть, тысяч до ста или
разве немногим только менее.
Разве вы его не пускаете: ведь мы же знаем,
что он везде ходит.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг» — вот
что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать,
разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая христианская церковь».
— Обвиняют в том,
что я детские деньги за сапог спрятал и взял баш на баш; но позвольте,
разве не существует суда?
— А
что?
Разве не родственница? Я так слышал…
— Извини меня ради Бога, я никак не мог предполагать, и притом какая она публичная?
Разве она… такая? — покраснел вдруг Алеша. — Повторяю тебе, я так слышал,
что родственница. Ты к ней часто ходишь и сам мне говорил,
что ты с нею связей любви не имеешь… Вот я никогда не думал,
что уж ты-то ее так презираешь! Да неужели она достойна того?
Замечательно,
что оба они всю жизнь свою чрезвычайно мало говорили друг с другом,
разве о самых необходимых и текущих вещах.
Разве она может, сравнив нас обоих, любить такого, как я, да еще после всего того,
что здесь произошло?
Он и в Москве, как передавали потом, все молчал; сама же Москва его как-то чрезвычайно мало заинтересовала, так
что он узнал в ней
разве кое-что, на все остальное и внимания не обратил.
Опять-таки и то взямши,
что никто в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме
разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так
что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
— Как так твоя мать? — пробормотал он, не понимая. — Ты за
что это? Ты про какую мать?.. да
разве она… Ах, черт! Да ведь она и твоя! Ах, черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе-хе-хе! — Он остановился. Длинная, пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. И вот вдруг в это самое мгновение раздался в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые крики, дверь распахнулась и в залу влетел Дмитрий Федорович. Старик бросился к Ивану в испуге...
— Не только говорил, но это, может быть, всего сильнее убивало его. Он говорил,
что лишен теперь чести и
что теперь уже все равно, — с жаром ответил Алеша, чувствуя всем сердцем своим, как надежда вливается в его сердце и
что в самом деле, может быть, есть выход и спасение для его брата. — Но
разве вы… про эти деньги знаете? — прибавил он и вдруг осекся.
— А вы думаете,
что я эту женщину не перенесу? Он думает,
что я не перенесу? Но он на ней не женится, — нервно рассмеялась она вдруг, —
разве Карамазов может гореть такою страстью вечно? Это страсть, а не любовь. Он не женится, потому
что она и не выйдет за него… — опять странно усмехнулась вдруг Катерина Ивановна.
— Я вас предупреждала, — говорила ей старшая тетка, — я вас удерживала от этого шага… вы слишком пылки…
разве можно было решиться на такой шаг! Вы этих тварей не знаете, а про эту говорят,
что она хуже всех… Нет, вы слишком своевольны!
Варвара-то Николавна уже стала ворчать: «Шуты, паяцы,
разве может у вас
что разумное быть?» — «Так точно, говорю, Варвара Николавна,
разве может у нас
что разумное быть?» Тем на тот раз и отделался.
— Да
разве это худо,
что я был уверен? — засмеялся вдруг Алеша.
— А для них
разве это
что составляет-с, по ихнему характеру, который сами вчера изволили наблюдать-с. Если, говорят, Аграфену Александровну пропущу и она здесь переночует, — не быть тебе первому живу. Боюсь я их очень-с, и кабы не боялся еще пуще того, то заявить бы должен на них городскому начальству. Даже бог знает
что произвести могут-с.
К тому же страдание и страдание: унизительное страдание, унижающее меня, голод например, еще допустит во мне мой благодетель, но чуть повыше страдание, за идею например, нет, он это в редких
разве случаях допустит, потому
что он, например, посмотрит на меня и вдруг увидит,
что у меня вовсе не то лицо, какое, по его фантазии, должно бы быть у человека, страдающего за такую-то, например, идею.
— А клейкие листочки, а дорогие могилы, а голубое небо, а любимая женщина! Как же жить-то будешь,
чем ты любить-то их будешь? — горестно восклицал Алеша. — С таким адом в груди и в голове
разве это возможно? Нет, именно ты едешь, чтобы к ним примкнуть… а если нет, то убьешь себя сам, а не выдержишь!
— Самое это лучшее-с, — подхватил тот, точно и ждал того, — только
разве то,
что из Москвы вас могут по телеграфу отсюда обеспокоить-с, в каком-либо таком случае-с.
— А из Чермашни
разве не вызвали бы тоже… в каком-нибудь таком случае? — завопил вдруг Иван Федорович, не известно для
чего вдруг ужасно возвысив голос.
Мучили его тоже разные странные и почти неожиданные совсем желания, например: уж после полночи ему вдруг настоятельно и нестерпимо захотелось сойти вниз, отпереть дверь, пройти во флигель и избить Смердякова, но спросили бы вы за
что, и сам он решительно не сумел бы изложить ни одной причины в точности, кроме той
разве,
что стал ему этот лакей ненавистен как самый тяжкий обидчик, какого только можно приискать на свете.
— Эх, одолжи отца, припомню! Без сердца вы все, вот
что!
Чего тебе день али два? Куда ты теперь, в Венецию? Не развалится твоя Венеция в два-то дня. Я Алешку послал бы, да ведь
что Алешка в этих делах? Я ведь единственно потому,
что ты умный человек,
разве я не вижу. Лесом не торгуешь, а глаз имеешь. Тут только чтобы видеть: всерьез или нет человек говорит. Говорю, гляди на бороду: трясется бороденка — значит всерьез.
Но вопрос сей, высказанный кем-то мимоходом и мельком, остался без ответа и почти незамеченным —
разве лишь заметили его, да и то про себя, некоторые из присутствующих лишь в том смысле,
что ожидание тления и тлетворного духа от тела такого почившего есть сущая нелепость, достойная даже сожаления (если не усмешки) относительно малой веры и легкомыслия изрекшего вопрос сей.
— Слышал я,
что едет, да
разве уж так близко?
— Глупо, глупо! — восклицал Митя, — и… как это все бесчестно! — прибавил он вдруг почему-то. У него страшно начала болеть голова: «Бросить
разве? Уехать совсем, — мелькнуло в уме его. — Нет уж, до утра. Вот нарочно же останусь, нарочно! Зачем же я и приехал после того? Да и уехать не на
чем, как теперь отсюда уедешь, о, бессмыслица!»
Тем не менее когда ступил на крыльцо дома госпожи Хохлаковой, вдруг почувствовал на спине своей озноб ужаса: в эту только секунду он сознал вполне и уже математически ясно,
что тут ведь последняя уже надежда его,
что дальше уже ничего не остается в мире, если тут оборвется, «
разве зарезать и ограбить кого-нибудь из-за трех тысяч, а более ничего…».
Ему тотчас же объяснили суетившиеся приказчики со слащавою речью,
что в этом первом ящике всего лишь полдюжины шампанского и «всякие необходимые на первый случай предметы» из закусок, конфет, монпансье и проч. Но
что главное «потребление» уложится и отправится сей же час особо, как и в тогдашний раз, в особой телеге и тоже тройкой и потрафит к сроку, «
разве всего только часом позже Дмитрия Федоровича к месту прибудет».
— Да, конечно,
разве он кавалерист? ха-ха! — крикнул Митя, жадно слушавший и быстро переводивший свой вопросительный взгляд на каждого, кто заговорит, точно бог знает
что ожидал от каждого услышать.
— А и убирайся откуда приехал! Велю тебя сейчас прогнать, и прогонят! — крикнула в исступлении Грушенька. — Дура, дура была я,
что пять лет себя мучила! Да и не за него себя мучила вовсе, я со злобы себя мучила! Да и не он это вовсе!
Разве он был такой? Это отец его какой-то! Это где ты парик-то себе заказал? Тот был сокол, а это селезень. Тот смеялся и мне песни пел… А я-то, я-то пять лет слезами заливалась, проклятая я дура, низкая я, бесстыжая!
Теперь
разве то,
что тогда?
Ему опять внушили,
что он и тут преувеличивает,
что господин Калганов хоть и выше его ростом, но лишь немного, и
разве только вот панталоны выйдут длинноваты. Но сюртук оказался действительно узок в плечах.
Оказалось,
что по-русски они умели даже весьма и весьма правильно говорить, кроме
разве выговора иных слов.
—
Что ж, барыня,
разве они ночевать останутся?
— Как ходит? Да
разве он ходил к нему? Митя мне сам говорил,
что Иван ни разу не приходил.
— Знаете, Алеша, знаете, я бы хотела… Алеша, спасите меня! — вскочила она вдруг с кушетки, бросилась к нему и крепко обхватила его руками. — Спасите меня, — почти простонала она. —
Разве я кому-нибудь в мире скажу,
что вам говорила? А ведь я правду, правду, правду говорила! Я убью себя, потому
что мне все гадко! Я не хочу жить, потому
что мне все гадко! Мне все гадко, все гадко! Алеша, зачем вы меня совсем, совсем не любите! — закончила она в исступлении.
— Так не сердится,
что ревную, — воскликнул он. — Прямо женщина! «У меня у самой жестокое сердце». Ух, люблю таких, жестоких-то, хотя и не терплю, когда меня ревнуют, не терплю! Драться будем. Но любить, — любить ее буду бесконечно. Повенчают ли нас? Каторжных
разве венчают? Вопрос. А без нее я жить не могу…
— Хотел потом открыть, потому
что без тебя
разве могу на
что решиться?
— Не про него, к черту изверга! — исступленно завопил Иван. —
Разве ты знаешь,
что он ко мне ходит? Как ты узнал, говори!
— Да
разве я знал тогда про убийство? — вскричал наконец Иван Федорович и крепко стукнул кулаком по столу. —
Что значит: «об
чем ином прочем»? — говори, подлец!
Он именно, чуть не по пальцам, высчитал,
что Митя, в первый приезд свой в Мокрое, за месяц почти пред катастрофой, не мог истратить менее трех тысяч или «
разве без самого только малого.
Иногда же говорила так, как будто летела в какую-то пропасть: «все-де равно,
что бы ни вышло, а я все-таки скажу…» Насчет знакомства своего с Федором Павловичем она резко заметила: «Всё пустяки,
разве я виновата,
что он ко мне привязался?» А потом через минуту прибавила: «Я во всем виновата, я смеялась над тем и другим — и над стариком, и над этим — и их обоих до того довела.
— То-то и есть,
что не имею свидетелей. Собака Смердяков не пришлет с того света вам показание… в пакете. Вам бы все пакетов, довольно и одного. Нет у меня свидетелей… Кроме только
разве одного, — задумчиво усмехнулся он.
Во-вторых, ободряющая отдаленная мечта о том,
что роковая развязка еще далеко, по крайней мере не близко, —
разве на другой только день, лишь наутро придут и возьмут его.
Давеча вот Коля сказал Карташову,
что мы будто бы не хотим знать, «есть он или нет на свете?» Да
разве я могу забыть,
что Карташов есть на свете и
что вот он не краснеет уж теперь, как тогда, когда Трою открыл, а смотрит на меня своими славными, добрыми, веселыми глазками.