Неточные совпадения
И
не то странно,
не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует, но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и
злому животному, как человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она
делает честь человеку.
— Я никому ведь
зла не делаю-с, — уныло прошептал Максимов.
— А вы таки меня презираете! Я просто
не хочу
делать доброе, я хочу
делать злое, а никакой тут болезни нет.
— А чтобы нигде ничего
не осталось. Ах, как бы хорошо, кабы ничего
не осталось! Знаете, Алеша, я иногда думаю наделать ужасно много
зла и всего скверного, и долго буду тихонько
делать, и вдруг все узнают. Все меня обступят и будут показывать на меня пальцами, а я буду на всех смотреть. Это очень приятно. Почему это так приятно, Алеша?
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому
не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
Уношу с собой сознание, что сознательно никому
не сделал зла, а если и делал ошибки, то по присущей всякому человеку слабости.
Неточные совпадения
Иной добра
не делает, // И
зла за ним
не видится, // Иного
не поймешь.
— Простить я
не могу, и
не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины
сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я
не злой человек, я никогда никого
не ненавидел, но ее я ненавижу всеми силами души и
не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то
зло, которое она
сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что
делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и были причиной всего
зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
— Ты ведь
не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, — по твоему, это преступление; а я
не признаю жизни без любви, — сказал он, поняв по своему вопрос Левина. Что ж
делать, я так сотворен. И право, так мало делается этим кому-нибудь
зла, а себе столько удовольствия…
И они проводят какую-нибудь мысль, направление, в которое сами
не верят, которое
делает зло; и всё это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья.