Неточные совпадения
Ведь знал же я одну девицу, еще в запрошлом «романтическом» поколении, которая после нескольких лет загадочной любви к одному господину, за которого, впрочем, всегда могла выйти замуж самым спокойным образом, кончила, однако же, тем, что сама навыдумала себе непреодолимые препятствия
и в бурную ночь бросилась с высокого берега, похожего на утес, в довольно глубокую
и быструю реку
и погибла в ней решительно от собственных капризов, единственно из-за того, чтобы походить на шекспировскую Офелию,
и даже так, что будь этот утес, столь давно ею намеченный
и излюбленный, не столь живописен, а будь на его месте лишь прозаический плоский берег, то самоубийства, может быть, не произошло бы
вовсе.
С ним как с отцом именно случилось то, что должно было случиться, то есть он
вовсе и совершенно бросил своего ребенка, прижитого с Аделаидой Ивановной, не по злобе к нему или не из каких-нибудь оскорбленно-супружеских чувств, а просто потому, что забыл о нем совершенно.
Уже выйдя из университета
и приготовляясь на свои две тысячи съездить за границу, Иван Федорович вдруг напечатал в одной из больших газет одну странную статью, обратившую на себя внимание даже
и неспециалистов,
и, главное, по предмету, по-видимому,
вовсе ему незнакомому, потому что кончил он курс естественником.
Прежде всего объявляю, что этот юноша, Алеша, был
вовсе не фанатик
и, по-моему, по крайней мере, даже
и не мистик
вовсе.
В детстве
и юности он был мало экспансивен
и даже мало разговорчив, но не от недоверия, не от робости или угрюмой нелюдимости,
вовсе даже напротив, а от чего-то другого, от какой-то как бы внутренней заботы, собственно личной, до других не касавшейся, но столь для него важной, что он из-за нее как бы забывал других.
Он редко бывал резв, даже редко весел, но все, взглянув на него, тотчас видели, что это
вовсе не от какой-нибудь в нем угрюмости, что, напротив, он ровен
и ясен.
Может, по этому самому он никогда
и никого не боялся, а между тем мальчики тотчас поняли, что он
вовсе не гордится своим бесстрашием, а смотрит как будто
и не понимает, что он смел
и бесстрашен.
Случалось, что через час после обиды он отвечал обидчику или сам с ним заговаривал с таким доверчивым
и ясным видом, как будто ничего
и не было между ними
вовсе.
Да
и вообще говоря, он как бы
вовсе не знал цены деньгам, разумеется не в буквальном смысле говоря.
Алешу необыкновенно поражало
и то, что старец был
вовсе не строг; напротив, был всегда почти весел в обхождении.
Восторженные отзывы Дмитрия о брате Иване были тем характернее в глазах Алеши, что брат Дмитрий был человек в сравнении с Иваном почти
вовсе необразованный,
и оба, поставленные вместе один с другим, составляли, казалось, такую яркую противоположность как личности
и характеры, что, может быть, нельзя бы было
и придумать двух человек несходнее между собой.
— Никогда я вам этого не рассказывал, я с вами
и не говорю никогда
вовсе.
Теперь они приехали вдруг опять, хотя
и знали, что старец почти уже не может
вовсе никого принимать,
и, настоятельно умоляя, просили еще раз «счастья узреть великого исцелителя».
— А вот далекая! — указал он на одну еще
вовсе не старую женщину, но очень худую
и испитую, не то что загоревшую, а как бы всю почерневшую лицом. Она стояла на коленях
и неподвижным взглядом смотрела на старца. Во взгляде ее было что-то как бы исступленное.
И не глядела бы я теперь на свой дом
и на свое добро,
и не видала б я ничего
вовсе!
Если не от мира сего, то, стало быть,
и не может быть на земле ее
вовсе.
Таким образом, все происходит без малейшего сожаления церковного, ибо во многих случаях там церквей уже
и нет
вовсе, а остались лишь церковники
и великолепные здания церквей, сами же церкви давно уже стремятся там к переходу из низшего вида, как церковь, в высший вид, как государство, чтобы в нем совершенно исчезнуть.
Не далее как дней пять тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в споре, что на всей земле нет решительно ничего такого, что бы заставляло людей любить себе подобных, что такого закона природы: чтобы человек любил человечество — не существует
вовсе,
и что если есть
и была до сих пор любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие.
Но, высказав свою глупость, он почувствовал, что сморозил нелепый вздор,
и вдруг захотелось ему тотчас же доказать слушателям, а пуще всего себе самому, что сказал он
вовсе не вздор.
Войдя в избу, где собрался причт
и пришли гости
и, наконец, сам Федор Павлович, явившийся лично в качестве восприемника, он вдруг заявил, что ребенка «не надо бы крестить
вовсе», — заявил не громко, в словах не распространялся, еле выцеживал по словечку, а только тупо
и пристально смотрел при этом на священника.
Да
и недурна она
вовсе была, в русском вкусе — высокая, дебелая, полнотелая, с глазами прекрасными, лицо, положим, грубоватое.
Я же на этих трех тысячах, вот тебе великое слово, покончу,
и не услышит он ничего обо мне более
вовсе.
Дело в том, что припадки его падучей болезни усилились,
и в те дни кушанье готовилось уже Марфой Игнатьевной, что было Федору Павловичу
вовсе не на руку.
Опять-таки
и то взямши, что никто в наше время, не только вы-с, но
и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да
и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их
и не найдешь
вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь
и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
Ведь коли Бог есть, существует, — ну, конечно, я тогда виноват
и отвечу, а коли нет его вовсе-то, так ли их еще надо, твоих отцов-то?
— Клянусь тебе, она здесь не была,
и никто здесь не ждал ее
вовсе!
Не молись обо мне, не стою, да
и не нужно совсем, совсем не нужно… не нуждаюсь
вовсе!
— То-то. Я-то от их хлеба уйду, не нуждаясь в нем
вовсе, хотя бы
и в лес,
и там груздем проживу или ягодой, а они здесь не уйдут от своего хлеба, стало быть, черту связаны. Ныне поганцы рекут, что поститься столь нечего. Надменное
и поганое сие есть рассуждение их.
— Да я
и сам не знаю… У меня вдруг как будто озарение… Я знаю, что я нехорошо это говорю, но я все-таки все скажу, — продолжал Алеша тем же дрожащим
и пересекающимся голосом. — Озарение мое в том, что вы брата Дмитрия, может быть, совсем не любите… с самого начала… Да
и Дмитрий, может быть, не любит вас тоже
вовсе… с самого начала… а только чтит… Я, право, не знаю, как я все это теперь смею, но надо же кому-нибудь правду сказать… потому что никто здесь правды не хочет сказать…
Если б он исправился, вы его тотчас забросили бы
и разлюбили
вовсе.
— Да я ведь
вовсе не жалуюсь, я только рассказал… Я
вовсе не хочу, чтобы вы его высекли. Да он, кажется, теперь
и болен…
— Я бы вам советовал, — с жаром продолжал Алеша, — некоторое время не посылать его
вовсе в школу, пока он уймется…
и гнев этот в нем пройдет…
Кредитки произвели, казалось, на штабс-капитана страшное впечатление: он вздрогнул, но сначала как бы от одного удивления: ничего подобного ему
и не мерещилось,
и такого исхода он не ожидал
вовсе.
— Алексей Федорович, вы удивительно хороши, но вы иногда как будто педант… а между тем, смотришь,
вовсе не педант. Подите посмотрите у дверей, отворите их тихонько
и посмотрите, не подслушивает ли маменька, — прошептала вдруг Lise каким-то нервным, торопливым шепотом.
— Да
и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему,
и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с
и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
Когда я уехал в Москву, то в первые годы я даже
и не вспоминал об тебе
вовсе.
— Да почем же я знал, что я ее
вовсе не люблю! Хе-хе! Вот
и оказалось, что нет. А ведь как она мне нравилась! Как она мне даже давеча нравилась, когда я речь читал.
И знаешь ли,
и теперь нравится ужасно, а между тем как легко от нее уехать. Ты думаешь, я фанфароню?
— Надо справиться. От истерики, впрочем, никогда
и никто не умирал. Да
и пусть истерика, Бог женщине послал истерику любя. Не пойду я туда
вовсе. К чему лезть опять.
— Сам понимаешь, значит, для чего. Другим одно, а нам, желторотым, другое, нам прежде всего надо предвечные вопросы разрешить, вот наша забота. Вся молодая Россия только лишь о вековечных вопросах теперь
и толкует. Именно теперь, как старики все полезли вдруг практическими вопросами заниматься. Ты из-за чего все три месяца глядел на меня в ожидании? Чтобы допросить меня: «Како веруеши али
вовсе не веруеши?» — вот ведь к чему сводились ваши трехмесячные взгляды, Алексей Федорович, ведь так?
— Вот что, Алеша, быть русским человеком иногда
вовсе не умно, но все-таки глупее того, чем теперь занимаются русские мальчики,
и представить нельзя себе. Но я одного русского мальчика, Алешку, ужасно люблю.
— Я вчера за обедом у старика тебя этим нарочно дразнил
и видел, как у тебя разгорелись глазки. Но теперь я
вовсе не прочь с тобой переговорить
и говорю это очень серьезно. Я с тобой хочу сойтись, Алеша, потому что у меня нет друзей, попробовать хочу. Ну, представь же себе, может быть,
и я принимаю Бога, — засмеялся Иван, — для тебя это неожиданно, а?
Ну так представь же себе, что в окончательном результате я мира этого Божьего — не принимаю
и хоть
и знаю, что он существует, да не допускаю его
вовсе.
К тому же страдание
и страдание: унизительное страдание, унижающее меня, голод например, еще допустит во мне мой благодетель, но чуть повыше страдание, за идею например, нет, он это в редких разве случаях допустит, потому что он, например, посмотрит на меня
и вдруг увидит, что у меня
вовсе не то лицо, какое, по его фантазии, должно бы быть у человека, страдающего за такую-то, например, идею.
Вот он
и лишает меня сейчас же своих благодеяний
и даже
вовсе не от злого сердца.
Да
и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему
вовсе столько платить за вход.
Если хочешь, так в этом
и есть самая основная черта римского католичества, по моему мнению по крайней мере: «все, дескать, передано тобою папе
и все, стало быть, теперь у папы, а ты хоть
и не приходи теперь
вовсе, не мешай до времени по крайней мере».
И вот вместо твердых основ для успокоения совести человеческой раз навсегда — ты взял все, что есть необычайного, гадательного
и неопределенного, взял все, что было не по силам людей, а потому поступил как бы
и не любя их
вовсе, —
и это кто же: тот, который пришел отдать за них жизнь свою!
Кто знает, может быть, этот проклятый старик, столь упорно
и столь по-своему любящий человечество, существует
и теперь в виде целого сонма многих таковых единых стариков
и не случайно
вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее от несчастных
и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Что-то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее
и говорит ему: «Ступай
и не приходи более… не приходи
вовсе… никогда, никогда!»
И выпускает его на «темные стогна града».
И все-таки в эту минуту, хотя тоска нового
и неведомого действительно была в душе его, мучило его
вовсе не то.