Неточные совпадения
Так как она никогда
ни разу потом не намекала ему
на происшедшее и всё пошло как
ни в
чем не бывало, то он всю жизнь наклонен
был к мысли,
что всё это
была одна галлюцинация пред болезнию, тем более
что в ту же ночь он и вправду заболел
на целых две недели,
что, кстати, прекратило и свидания в беседке.
Наш принц вдруг,
ни с того
ни с сего, сделал две-три невозможные дерзости разным лицам, то
есть главное именно в том состояло,
что дерзости эти совсем неслыханные, совершенно
ни на что не похожие, совсем не такие, какие в обыкновенном употреблении, совсем дрянные и мальчишнические, и черт знает для
чего, совершенно без всякого повода.
Я промолчал, но слова эти
на многое намекали. После того целых пять дней мы
ни слова не упоминали о Липутине; мне ясно
было,
что Степан Трофимович очень жалел о том,
что обнаружил предо мною такие подозрения и проговорился.
Вся надежда
была на Шатова, хотя я и мог знать заранее,
что он
ни в
чем не поможет.
Он рассказал,
что еще в Петербурге «увлекся спервоначалу, просто по дружбе, как верный студент, хотя и не
будучи студентом», и, не зная ничего, «
ни в
чем не повинный», разбрасывал разные бумажки
на лестницах, оставлял десятками у дверей, у звонков, засовывал вместо газет, в театр проносил, в шляпы совал, в карманы пропускал.
Фон Лембке не уступил ей
ни шагу и объявил,
что не покинет Блюма
ни за
что на свете и не отдалит от себя, так
что она наконец удивилась и принуждена
была позволить Блюма.
Верховенский замечательно небрежно развалился
на стуле в верхнем углу стола, почти
ни с кем не поздоровавшись. Вид его
был брезгливый и даже надменный. Ставрогин раскланялся вежливо, но, несмотря
на то
что все только их и ждали, все как по команде сделали вид,
что их почти не примечают. Хозяйка строго обратилась к Ставрогину, только
что он уселся.
Минуя разговоры — потому
что не тридцать же лет опять болтать, как болтали до сих пор тридцать лет, — я вас спрашиваю,
что вам милее: медленный ли путь, состоящий в сочинении социальных романов и в канцелярском предрешении судеб человеческих
на тысячи лет вперед
на бумаге, тогда как деспотизм тем временем
будет глотать жареные куски, которые вам сами в рот летят и которые вы мимо рта пропускаете, или вы держитесь решения скорого, в
чем бы оно
ни состояло, но которое наконец развяжет руки и даст человечеству
на просторе самому социально устроиться, и уже
на деле, а не
на бумаге?
— А про то,
что аффилиации, какие бы
ни были, делаются по крайней мере глаз
на глаз, а не в незнакомом обществе двадцати человек! — брякнул хромой. Он высказался весь, но уже слишком
был раздражен. Верховенский быстро оборотился к обществу с отлично подделанным встревоженным видом.
Вспоминались ему какие-то несвязные вещи,
ни к
чему не подходящие: то он думал, например, о старых стенных часах, которые
были у него лет пятнадцать назад в Петербурге и от которых отвалилась минутная стрелка; то о развеселом чиновнике Мильбуа и как они с ним в Александровском парке поймали раз воробья, а поймав, вспомнили, смеясь
на весь парк,
что один из них уже коллежский асессор.
Он объявляет в этой пиесе,
что писать более не
будет, не станет
ни за
что на свете, если бы даже ангел с неба или, лучше сказать, всё высшее общество его упрашивало изменить решение.
— Но надеюсь,
что он не
будет иметь
ни малейшего влияния
на мою просьбу, — опять подхватила Юлия Михайловна, — я надеюсь,
что вы, невзирая
на эту несчастную неприятность, о которой я не имею до сих пор понятия, не обманете наших лучших ожиданий и не лишите нас наслаждения услышать ваше чтение
на литературном утре.
Во-первых, уже то
было странно,
что он вовсе не удивился и выслушал Лизу с самым спокойным вниманием.
Ни смущения,
ни гнева не отразилось в лице его. Просто, твердо, даже с видом полной готовности ответил он
на роковой вопрос...
Я наверно знаю,
что Кармазинов-то, главное, и потребовал, чтобы буфета утром не
было, пока он
будет читать,
ни под каким видом, несмотря
на замечания иных комитетских,
что это не совсем в наших нравах.
Разумеется, кончилось не так ладно; но то худо,
что с него-то и началось. Давно уже началось шарканье, сморканье, кашель и всё то,
что бывает, когда
на литературном чтении литератор, кто бы он
ни был, держит публику более двадцати минут. Но гениальный писатель ничего этого не замечал. Он продолжал сюсюкать и мямлить, знать не зная публики, так
что все стали приходить в недоумение. Как вдруг в задних рядах послышался одинокий, но громкий голос...
Юлия Михайловна
ни за
что не соглашалась явиться
на бал после «давешних оскорблений», другими словами, всеми силами желала
быть к тому принужденною, и непременно им, Петром Степановичем.
Он сбился и покраснел. Как
ни были все заняты каждый своим, но все посматривали
на него с удивлением, до такой степени
было неожиданно,
что он тоже мог заговорить.
Петр Степанович шагал посредине тротуара, занимая его весь и не обращая
ни малейшего внимания
на Липутина, которому не оставалось рядом места, так
что тот должен
был поспевать или
на шаг позади, или, чтоб идти разговаривая рядом, сбежать
на улицу в грязь.
Именно спасти, ибо, по понятиям его, медлить нельзя
было уже
ни часу и
чем свет надо
было находиться
на большой дороге.
Ему велено
было, например, хорошенько, между прочим, высмотреть обстановку Шатова, во время исполнения своего поручения, и когда Шатов, приняв его
на лестнице, сболтнул в жару, всего вероятнее не заметив того,
что к нему воротилась жена, — у Эркеля тотчас же достало инстинктивной хитрости не выказать
ни малейшего дальнейшего любопытства, несмотря
на блеснувшую в уме догадку,
что факт воротившейся жены имеет большое значение в успехе их предприятия…
— Нет, нет, а пока я
буду бегать (о, я притащу Виргинскую!), вы иногда подходите к моей лестнице и тихонько прислушивайтесь, но не смейте входить, вы ее испугаете,
ни за
что не входите, вы только слушайте…
на всякий ужасный случай. Ну, если
что крайнее случится, тогда войдите.
Петр Верховенский в заседании хотя и позвал Липутина к Кириллову, чтоб удостовериться,
что тот примет в данный момент «дело Шатова»
на себя, но, однако, в объяснениях с Кирилловым
ни слова не сказал про Шатова, даже не намекнул, — вероятно считая неполитичным, а Кириллова даже и неблагонадежным, и оставив до завтра, когда уже всё
будет сделано, а Кириллову, стало
быть,
будет уже «всё равно»; по крайней мере так рассуждал о Кириллове Петр Степанович.
Липутин тоже очень заметил,
что о Шатове, несмотря
на обещание,
ни слова не
было упомянуто, но Липутин
был слишком взволнован, чтобы протестовать.
Во всяком случае почти с полною вероятностью можно
было предположить,
что если б и услышаны
были кем-нибудь из этих уединившихся обитателей вопли или крики о помощи, то возбудили бы лишь страх, но
ни один из них не пошевелился бы
на помощь с теплых печей и нагретых лежанок.
— Со вчерашнего вечера я обдумал дело, — начал он уверенно и методически, по-всегдашнему (и мне кажется, если бы под ним провалилась земля, то он и тут не усилил бы интонации и не изменил бы
ни одной йоты в методичности своего изложения), — обдумав дело, я решил,
что замышляемое убийство
есть не только потеря драгоценного времени, которое могло бы
быть употреблено более существенным и ближайшим образом, но сверх того представляет собою то пагубное уклонение от нормальной дороги, которое всегда наиболее вредило делу и
на десятки лет отклоняло успехи его, подчиняясь влиянию людей легкомысленных и по преимуществу политических, вместо чистых социалистов.
Тут
было нечто гордое и его восхищавшее, несмотря
ни на что.
Хозяин не унялся и говорил,
что «надо их куда
ни на есть принять, потому у нас не больница, а помрет, так еще, пожалуй,
что выйдет; натерпимся».
(Арина Прохоровна, ее сестра, тетка и даже студентка теперь давно уже
на воле; говорят даже,
что и Шигалев будто бы непременно
будет выпущен в самом скором времени, так как
ни под одну категорию обвиняемых не подходит; впрочем, это всё еще только разговор.)
Слышно про него,
что он дает теперь показания откровенно, но с некоторым даже достоинством и не отступает
ни от одной из «светлых надежд» своих, проклиная в то же время политический путь (в противоположность социальному),
на который
был увлечен так нечаянно и легкомысленно «вихрем сошедшихся обстоятельств».