Неточные совпадения
Федор же Павлович
на все подобные пассажи
был даже и по социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру хотя
чем бы то
ни было; примазаться же к хорошей родне и взять приданое
было очень заманчиво.
Что же до обоюдной любви, то ее вовсе, кажется, не
было —
ни со стороны невесты,
ни с его стороны, несмотря даже
на красивость Аделаиды Ивановны.
Вообще судя, странно
было,
что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный
на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег
ни за
что и
ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся,
что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.
Что-то
было в нем,
что говорило и внушало (да и всю жизнь потом),
что он не хочет
быть судьей людей,
что он не захочет взять
на себя осуждения и
ни за
что не осудит.
Петр Александрович Миусов, человек насчет денег и буржуазной честности весьма щекотливый, раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем следующий афоризм: «Вот, может
быть, единственный человек в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег
на площади незнакомого в миллион жителей города, и он
ни за
что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому
что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не
будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может
быть, напротив, почтут за удовольствие».
Надо заметить,
что Алеша, живя тогда в монастыре,
был еще ничем не связан, мог выходить куда угодно хоть
на целые дни, и если носил свой подрясник, то добровольно, чтобы
ни от кого в монастыре не отличаться.
Не смущало его нисколько,
что этот старец все-таки стоит пред ним единицей: «Все равно, он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит наконец правду
на земле, и
будут все святы, и
будут любить друг друга, и не
будет ни богатых,
ни бедных,
ни возвышающихся,
ни униженных, а
будут все как дети Божии и наступит настоящее царство Христово».
— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — заметил он. — Всех здесь в скиту двадцать пять святых спасаются, друг
на друга смотрят и капусту
едят. И
ни одной-то женщины в эти врата не войдет, вот
что особенно замечательно. И это ведь действительно так. Только как же я слышал,
что старец дам принимает? — обратился он вдруг к монашку.
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении человечеству и, может
быть, действительно пошел бы
на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить
ни с кем в одной комнате, о
чем знаю из опыта.
«По крайней мере монахи-то уж тут не виноваты
ни в
чем, — решил он вдруг
на крыльце игумена, — а если и тут порядочный народ (этот отец Николай игумен тоже, кажется, из дворян), то почему же не
быть с ними милым, любезным и вежливым?..
Надо заметить,
что он действительно хотел
было уехать и действительно почувствовал невозможность, после своего позорного поведения в келье старца, идти как
ни в
чем не бывало к игумену
на обед.
Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря
на то
что пред волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и там начать какую-нибудь торговлишку (у них водились кое-какие деньжонки); но Григорий решил тогда же и раз навсегда,
что баба врет, «потому
что всякая баба бесчестна», но
что уходить им от прежнего господина не следует, каков бы он там сам
ни был, «потому
что это ихний таперича долг».
—
Ни на грош. А ты не знал? Да он всем говорит это сам, то
есть не всем, а всем умным людям, которые приезжают. Губернатору Шульцу он прямо отрезал: credo, [верую (лат.).] да не знаю во
что.
Противник этот
был чрезвычайно опасный, несмотря
на то,
что он, как молчальник, почти и не говорил
ни с кем
ни слова.
Выйдя от Lise, Алеша не заблагорассудил пройти к госпоже Хохлаковой и, не простясь с нею, направился
было из дому. Но только
что отворил дверь и вышел
на лестницу, откуда
ни возьмись пред ним сама госпожа Хохлакова. С первого слова Алеша догадался,
что она поджидала его тут нарочно.
Я таких твердых люблю,
на чем бы там они
ни стояли, и
будь они такие маленькие мальчуганы, как ты.
Между тем находились и находятся даже и теперь геометры и философы, и даже из замечательнейших, которые сомневаются в том, чтобы вся вселенная или, еще обширнее — все бытие
было создано лишь по эвклидовой геометрии, осмеливаются даже мечтать,
что две параллельные линии, которые, по Эвклиду,
ни за
что не могут сойтись
на земле, может
быть, и сошлись бы где-нибудь в бесконечности.
Так вот теперь это взямши, рассудите сами, Иван Федорович,
что тогда
ни Дмитрию Федоровичу,
ни даже вам-с с братцем вашим Алексеем Федоровичем уж ничего-то ровно после смерти родителя не останется,
ни рубля-с, потому
что Аграфена Александровна для того и выйдут за них, чтобы все
на себя отписать и какие
ни на есть капиталы
на себя перевести-с.
— Совершенно верно-с… — пробормотал уже пресекшимся голосом Смердяков, гнусно улыбаясь и опять судорожно приготовившись вовремя отпрыгнуть назад. Но Иван Федорович вдруг, к удивлению Смердякова, засмеялся и быстро прошел в калитку, продолжая смеяться. Кто взглянул бы
на его лицо, тот наверно заключил бы,
что засмеялся он вовсе не оттого,
что было так весело. Да и сам он
ни за
что не объяснил бы,
что было тогда с ним в ту минуту. Двигался и шел он точно судорогой.
Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему с необыкновенным уважением, хотя, может
быть,
ни с кем во всю жизнь свою не сказал менее слов, как с ним, несмотря
на то,
что когда-то многие годы провел в странствованиях с ним вдвоем по всей святой Руси.
Вспоминаю с удивлением,
что отомщение сие и гнев мой
были мне самому до крайности тяжелы и противны, потому
что, имея характер легкий, не мог подолгу
ни на кого сердиться, а потому как бы сам искусственно разжигал себя и стал наконец безобразен и нелеп.
Подробнее
на этот раз ничего не скажу, ибо потом все объяснится; но вот в
чем состояла главная для него беда, и хотя неясно, но я это выскажу; чтобы взять эти лежащие где-то средства, чтобы иметь право взять их, надо
было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне — иначе «я карманный вор, я подлец, а новую жизнь я не хочу начинать подлецом», — решил Митя, а потому решил перевернуть весь мир, если надо, но непременно эти три тысячи отдать Катерине Ивановне во
что бы то
ни стало и прежде всего.
Итак, надо
было «скакать», а денег
на лошадей все-таки не
было ни копейки, то
есть были два двугривенных, и это все, — все,
что оставалось от стольких лет прежнего благосостояния!
Она вырвалась от него из-за занавесок. Митя вышел за ней как пьяный. «Да пусть же, пусть,
что бы теперь
ни случилось — за минуту одну весь мир отдам», — промелькнуло в его голове. Грушенька в самом деле
выпила залпом еще стакан шампанского и очень вдруг охмелела. Она уселась в кресле,
на прежнем месте, с блаженною улыбкой. Щеки ее запылали, губы разгорелись, сверкавшие глаза посоловели, страстный взгляд манил. Даже Калганова как будто укусило что-то за сердце, и он подошел к ней.
Продажа часов за шесть рублей, чтобы добыть
на дорогу денег, совсем еще не известная следователю и прокурору, возбудила тотчас же все чрезвычайное их внимание, и уже к безмерному негодованию Мити: нашли нужным факт этот в подробности записать, ввиду вторичного подтверждения того обстоятельства,
что у него и накануне не
было уже
ни гроша почти денег.
— Да велите завтра площадь выместь, может, найдете, — усмехнулся Митя. — Довольно, господа, довольно, — измученным голосом порешил он. — Вижу ясно: вы мне не поверили!
Ни в
чем и
ни на грош! Вина моя, а не ваша, не надо
было соваться. Зачем, зачем я омерзил себя признанием в тайне моей! А вам это смех, я по глазам вашим вижу. Это вы меня, прокурор, довели!
Пойте себе гимн, если можете…
Будьте вы прокляты, истязатели!
— Господа, благодарю вас, я ведь так и знал,
что вы все-таки же честные и справедливые люди, несмотря
ни на что. Вы сняли бремя с души… Ну,
что же мы теперь
будем делать? Я готов.
И чувствует он еще,
что подымается в сердце его какое-то никогда еще не бывалое в нем умиление,
что плакать ему хочется,
что хочет он всем сделать что-то такое, чтобы не плакало больше дитё, не плакала бы и черная иссохшая мать дити, чтоб не
было вовсе слез от сей минуты
ни у кого и чтобы сейчас же, сейчас же это сделать, не отлагая и несмотря
ни на что, со всем безудержем карамазовским.
Илюша же и говорить не мог. Он смотрел
на Колю своими большими и как-то ужасно выкатившимися глазами, с раскрытым ртом и побледнев как полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая минута
на здоровье больного мальчика, то
ни за
что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но в комнате понимал это, может
быть, лишь один Алеша.
Что же до штабс-капитана, то он весь как бы обратился в самого маленького мальчика.
— То-то; Феня, Феня, кофею! — крикнула Грушенька. — Он у меня уж давно кипит, тебя ждет, да пирожков принеси, да чтобы горячих. Нет, постой, Алеша, у меня с этими пирогами сегодня гром вышел. Понесла я их к нему в острог, а он, веришь ли, назад мне их бросил, так и не
ел. Один пирог так совсем
на пол кинул и растоптал. Я и сказала: «Сторожу оставлю; коли не съешь до вечера, значит, тебя злость ехидная кормит!» — с тем и ушла. Опять ведь поссорились, веришь тому.
Что ни приду, так и поссоримся.
Я ведь знаю, тут
есть секрет, но секрет мне
ни за
что не хотят открыть, потому
что я, пожалуй, тогда, догадавшись, в
чем дело, рявкну «осанну», и тотчас исчезнет необходимый минус и начнется во всем мире благоразумие, а с ним, разумеется, и конец всему, даже газетам и журналам, потому
что кто ж
на них тогда станет подписываться.
У нас в обществе, я помню, еще задолго до суда, с некоторым удивлением спрашивали, особенно дамы: «Неужели такое тонкое, сложное и психологическое дело
будет отдано
на роковое решение каким-то чиновникам и, наконец, мужикам, и „что-де поймет тут какой-нибудь такой чиновник, тем более мужик?“ В самом деле, все эти четыре чиновника, попавшие в состав присяжных,
были люди мелкие, малочиновные, седые — один только из них
был несколько помоложе, — в обществе нашем малоизвестные, прозябавшие
на мелком жалованье, имевшие, должно
быть, старых жен, которых никуда нельзя показать, и по куче детей, может
быть даже босоногих, много-много
что развлекавшие свой досуг где-нибудь картишками и уж, разумеется, никогда не прочитавшие
ни одной книги.
Обозначив в порядке все,
что известно
было судебному следствию об имущественных спорах и семейных отношениях отца с сыном, и еще, и еще раз выведя заключение,
что, по известным данным, нет
ни малейшей возможности определить в этом вопросе о дележе наследства, кто кого обсчитал или кто
на кого насчитал, Ипполит Кириллович по поводу этих трех тысяч рублей, засевших в уме Мити как неподвижная идея, упомянул об медицинской экспертизе.
— Первый крикнувший,
что убил Смердяков,
был сам подсудимый в минуту своего ареста, и, однако, не представивший с самого первого крика своего и до самой сей минуты суда
ни единого факта в подтверждение своего обвинения — и не только факта, но даже сколько-нибудь сообразного с человеческим смыслом намека
на какой-нибудь факт.
Я
ни на йоту не отступаю от сказанного мною сейчас, но уж пусть, так и
быть, пусть
на минуту и я соглашусь с обвинением,
что несчастный клиент мой обагрил свои руки в крови отца.
Это только предположение, повторяю, я
ни на миг не сомневаюсь в его невинности, но уж так и
быть, предположу,
что мой подсудимый виновен в отцеубийстве, но выслушайте, однако, мое слово, если бы даже я и допустил такое предположение.
Пусть он обманул отца знаками, пусть он проник к нему — я сказал уже,
что ни на одну минуту не верю этой легенде, но пусть, так и
быть, предположим ее
на одну минуту!
Но зазвонил колокольчик. Присяжные совещались ровно час,
ни больше,
ни меньше. Глубокое молчание воцарилось, только
что уселась снова публика. Помню, как присяжные вступили в залу. Наконец-то! Не привожу вопросов по пунктам, да я их и забыл. Я помню лишь ответ
на первый и главный вопрос председателя, то
есть «убил ли с целью грабежа преднамеренно?» (текста не помню). Все замерло. Старшина присяжных, именно тот чиновник, который
был всех моложе, громко и ясно, при мертвенной тишине залы, провозгласил...