Неточные совпадения
Великий писатель болезненно трепетал пред новейшею революционною молодежью и, воображая, по незнанию дела, что в руках ее ключи
русской будущности, унизительно к ним подлизывался, главное потому, что они не обращали на него никакого внимания.
Что же до людей поэтических, то предводительша, например, объявила Кармазинову, что она после чтения велит тотчас же вделать в стену своей белой залы мраморную доску с золотою надписью, что такого-то числа и года, здесь, на сем месте,
великий русский и европейский
писатель, кладя перо, прочел «Merci» и таким образом в первый раз простился с
русскою публикой в лице представителей нашего города, и что эту надпись все уже прочтут на бале, то есть всего только пять часов спустя после того, как будет прочитано «Merci».
Тот же переход за границы искусства, порыв к предельному и иному бытию был у
великих русских писателей, у Гоголя, Достоевского, Толстого.
Неточные совпадения
Великий писатель предшествовавшей эпохи, в финале величайшего из произведений своих, олицетворяя всю Россию в виде скачущей к неведомой цели удалой
русской тройки, восклицает: «Ах, тройка, птица тройка, кто тебя выдумал!» — и в гордом восторге прибавляет, что пред скачущею сломя голову тройкой почтительно сторонятся все народы.
Когда-то он перевел с немецкого какое-то важное сочинение какого-то важного немецкого поэта, в стихах, умел посвятить свой перевод, умел похвастаться дружбой с одним знаменитым, но умершим
русским поэтом (есть целый слой
писателей, чрезвычайно любящих приписываться печатно в дружбу к
великим, но умершим
писателям) и введен был очень недавно к Епанчиным женой «старичка сановника».
Великолепный актер, блестящий рассказчик, талантливый
писатель, добрый, жизнерадостный человек, он оставил яркий след в истории
русского театра, перенеся на сцену произведения наших
великих писателей, и не мечтавших, когда они писали, что мысли и слова их, иллюстрируемые живым человеком, предстанут на сцене перед публикой.
Один недавно умерший
русский писатель, владевший умом обаятельной глубины и светлости, человек, увлекавшийся безмерно и соединявший в себе крайнюю необузданность страстей с голубиною кротостью духа, восторженно утверждал, что для людей живых, для людей с искрой божией нет semper idem, и что такие, живые люди, оставленные самим себе, никогда друг для друга не исчерпываются и не теряют
великого жизненного интереса; остаются друг для друга вечно, так сказать, недочитанною любопытною книгою.
«Я уж все знаю», говорит, да и бросит книгу; но я не говорю про
русские романы: они не могут образовать человека; но она так же читает Дюма [Дюма Александр, отец (1803—1870) — французский
писатель, автор многочисленных романов развлекательно-приключенческого характера.] и Сю [Сю Эжен (1804—1857) — французский
писатель.] и других
великих писателей.