Неточные совпадения
— Мечтатель! позвольте, да как не знать! я сама мечтатель! Иной раз сидишь подле
бабушки и чего-чего в голову не войдет. Ну, вот и начнешь мечтать, да так раздумаешься — ну, просто за китайского принца выхожу… А ведь это в другой раз и хорошо — мечтать! Нет, впрочем, бог знает! Особенно если
есть и без этого о чем думать, — прибавила девушка на этот раз довольно серьезно.
— Нет, этого нельзя, — сказала она беспокойно, — этого не
будет; этак, пожалуй, и я проживу всю жизнь подле
бабушки. Послушайте, знаете ли, что это вовсе нехорошо так жить?
— Половину истории вы уже знаете, то
есть вы знаете, что у меня
есть старая
бабушка…
Есть у меня старая
бабушка.
Надо думать, что
бабушка была прежде богаче, потому что и теперь вспоминает о лучших днях.
Только
бабушка подозвала меня к себе в одно утро и сказала, что так как она слепа, то за мной не усмотрит, взяла булавку и пришпилила мое платье к своему, да тут и сказала, что так мы
будем всю жизнь сидеть, если, разумеется, я не сделаюсь лучше.
Одним словом, в первое время отойти никак нельзя
было: и работай, и читай, и учись — все подле
бабушки.
— Послушайте, вы не смейтесь над
бабушкой. Это я смеюсь, оттого что смешно… Что же делать, когда
бабушка, право, такая, а только я ее все-таки немножко люблю. Ну, да тогда и досталось мне: тотчас меня опять посадили на место и уж ни-ни, шевельнуться
было нельзя.
Ну-с, я вам еще позабыла сказать, что у нас, то
есть у
бабушки, свой дом, то
есть маленький домик, всего три окна, совсем деревянный и такой же старый, как
бабушка; а наверху мезонин; вот и переехал к нам в мезонин новый жилец…
А
бабушке все бы в старину! И моложе-то она
была в старину, и солнце-то
было в старину теплее, и сливки в старину не так скоро кисли, — все в старину! Вот я сижу и молчу, а про себя думаю: что же это
бабушка сама меня надоумливает, спрашивает, хорош ли, молод ли жилец? Да только так, только подумала, и тут же стала опять петли считать, чулок вязать, а потом совсем позабыла.
Прошло две недели; жилец и присылает сказать с Феклой, что у него книг много французских и что всё хорошие книги, так что можно читать; так не хочет ли
бабушка, чтоб я их ей почитала, чтоб не
было скучно?
Так
было дело, когда один раз мне случилось повстречаться с нашим жильцом на лестнице.
Бабушка за чем-то послала меня. Он остановился, я покраснела, и он покраснел; однако засмеялся, поздоровался, о бабушкином здоровье спросил и говорит: «Что, вы книги прочли?» Я отвечала: «Прочла». — «Что же, говорит, вам больше понравилось?» Я и говорю: «Ивангое» да Пушкин больше всех понравились». На этот раз тем и кончилось.
Через неделю я ему опять попалась на лестнице. В этот раз
бабушка не посылала, а мне самой надо
было зачем-то.
Был третий час, а жилец в это время домой приходил. «Здравствуйте!» — говорит. Я ему: «Здравствуйте!»
— Послушайте, — говорит, — вы добрая девушка! Извините, что я с вами так говорю, но, уверяю вас, я вам лучше
бабушки вашей желаю добра. У вас подруг нет никаких, к которым бы можно
было в гости пойти?
Только после обеда и приходит он к нам; сел, долго говорил с
бабушкой, расспрашивал, что она выезжает ли куда-нибудь,
есть ли знакомые — да вдруг и говорит: «А сегодня я
было ложу взял в оперу; „Севильского цирюльника“ дают; знакомые ехать хотели, да потом отказались, у меня и остался билет на руках».
— Да, пожалуй, поедем, — говорит
бабушка, — отчего ж не поехать? А вот у меня Настенька в театре никогда не
была.
Я видела, что ему просто жалко
было меня за то, что я у
бабушки в таком загоне, а больше-то и ничего.
Вот что он сказал мне и назавтра уехал. Положено
было сообща
бабушке не говорить об этом ни слова. Так он захотел. Ну, вот теперь почти и кончена вся моя история. Прошел ровно год. Он приехал, он уж здесь целые три дня и, и…
— Здесь, здесь! — подхватила Настенька. — Он здесь, я это знаю. У нас
было условие, тогда еще, в тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали все, что я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулять, именно на эту набережную.
Было десять часов; мы сидели на этой скамейке; я уже не плакала, мне
было сладко слушать то, что он говорил… Он сказал, что тотчас же по приезде придет к нам, и если я не откажусь от него, то мы скажем обо всем
бабушке. Теперь он приехал, я это знаю, и его нет, нет!
Но почем знать, добрый друг мой, — продолжала она, пожимая мне руку, — почем знать, может
быть, и вся любовь моя
была обман чувств, воображения, может
быть, началась она шалостью, пустяками, оттого, что я
была под надзором у
бабушки?
— Да, вы наймите у нас. У нас, там, наверху, мезонин; он пустой; жилица
была, старушка, дворянка, она съехала, а
бабушка, я знаю, хочет молодого человека пустить; я говорю: «Зачем же молодого человека?» А она говорит: «Да так, я уже стара, а только ты не подумай, Настенька, что я за него тебя хочу замуж сосватать». Я и догадалась, что это для того…
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то
есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Неточные совпадения
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло
бабушки, чем выходить из-за него, как
было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
Когда нам объявили, что скоро
будут именины
бабушки и что нам должно приготовить к этому дню подарки, мне пришло в голову написать ей стихи на этот случай, и я тотчас же прибрал два стиха с рифмами, надеясь также скоро прибрать остальные.
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к
бабушке; но
бабушка продолжала
быть недовольной ею и отвечала:
Бабушка, казалось,
была в восхищении от коробочки, оклеенной золотыми каемками, и самой ласковой улыбкой выразила свою благодарность.
— Да, мой друг, — продолжала
бабушка после минутного молчания, взяв в руки один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может
быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…