Тайны Дивнозёрья

Алан Чароит (2021)

«Ох, давненько ей не приходилось устраивать засаду прямо в собственном доме! Вся местная нечисть знала ведьму; со многими Тайка даже дружила. А те, с кем не дружила, предпочитали с ней не связываться: она ведь могла и заклятием по лбу приложить, и мечом Кладенцом в довесок отоварить. Так что и бесы, и садовые кикиморы, и прочие духи лесные да водные знали: нашей ведьме палец в рот не клади — откусит! Не в прямом смысле, конечно. И все-таки кто-то осмелился поозорничать прямо у неё под носом…»

Глава четвертая.

Никто не идеален

Осенний праздник, на который Тайка пригласила Аленку, всегда начинался после наступления темноты. Дивнозёрская нечисть собиралась на берегу Жуть-реки. Ведьму-хранительницу тоже всегда звали, но бабушка еще лет пять назад перестала туда наведываться. Говорила, мол, года уже не те, чтобы всю ночь песни петь да танцевать, однако и Тайку одну тоже не пускала. Так что ей тоже предстояло попасть на ночные Осенины впервые (Аленке об этом было знать, конечно, не обязательно).

Они так боялись опоздать, что пришли сильно заранее. На берегу никого еще не было, и только могучий дивнозёрский леший Гриня рубил дрова для жарких праздничных костров.

— Ведьмушка! — Завидев Тайку, леший просиял и сгреб ее в объятия — такие крепкие, что аж косточки хрустнули. — А ты, смотрю, не одна, а с гостями…

Он нахмурился, и Тайка поспешила представить подругу:

— Это Аленка, моя помощница, маленькая ведьма. И Снежок — её симаргл.

— Симаргла и сам вижу, чай, не слепой, — Гриня хохотнул и поправил на вспотевшем лбу бандану с черепом. — «Маленькая ведьма», говоришь? А ты у нас, стало быть, теперь большая, что ли? Ну и ну…

Тайка сперва думала было надуться: ну к чему этот снисходительный тон? Но потом заметила Катерину, сидящую неподалеку на бревнышке с очень кислой миной, и, забыв о своей обиде, ткнула лешего кулаком в бок:

— Вы что это, опять поссорились?

— Угу. — Гриня шмыгнул носом. — И на этот раз, похоже, всерьез.

Тайка сплела руки на груди:

— Так, а ну-ка выкладывай!

Леший помялся, снял бандану, пригладил пятерней спутанные соломенные патлы и, прочистив горло, покаялся:

— Помнишь, я говорил, что Катерина моя в городе работу нашла? Там все как-то очень быстро утряслось, и ей прям завтра предлагают переезжать. А я против!

— Но почему? — Тайка в недоумении захлопала глазами. — Мне казалось, мы все обсудили в прошлый раз. Ты же все равно на зиму в спячку заляжешь до весны… а на новогодние праздники я тебя разбужу, сгоняешь в гости.

— Это слишком долго. — Гриня сжал кулаки. — Пока, значит, я спать буду, она там в городе без меня…

Он осекся, и Тайка не удержалась от смешка: ой, кажется, кто-то ревнует, надо же!

— Неужели ты Катерине не доверяешь? По-моему, она такого не заслужила.

— А я, выходит, заслужил, чтобы про меня забыли?!

— Гриня, ты ведешь себя как махровый эгоист.

Тайка старалась говорить мягко, но леший все равно насупился, перехватил покрепче топорище и буркнул:

— Знаешь, иди-ка ты… к Катерине. Вы с ней будто сговорились: одинаковыми словами меня попрекаете. А мне рассиживаться некогда: еще костры надо доделать и к состязаниям подготовиться.

— А что за состязания? — спросила Аленка очень тихо, но Гриня ее услышал и просиял:

— Дык кулачные бои же! Я уже два десятка лет бессменный чемпион Дивнозёрья. Приглашаю вас взглянуть на мою победу, девочки!

— Смотрю, кто-то в себе очень уверен, — не удержалась от подначки Тайка.

Леший пожал плечами и вернулся к колке дров. Мышцы на его руках бугрились весьма внушительно — сам Шварценеггер позавидовал бы, — и Тайка подумала: может, Гриня прав, чего скромничать-то, когда сила есть? Эх, ума бы ему еще поболе… Ладно, пожалуй, из них двоих ей проще будет найти общий язык с Катериной. Если, конечно, та захочет разговаривать. В прошлый раз, помнится, они не очень поладили.

Но остаться в стороне Тайка уже не могла, поэтому, выдохнув, пошла к бревну, а Аленку оставила с лешим. Пускай с костром помогает.

Катерина компании оказалась совсем не рада.

— Ты прости меня, ведьма, — она дернула плечом, — но я не хочу об этом говорить. И без того, знаешь ли, тошно. Я-то думала, Гришка нормальный, а он такой же собственник, как мой бывший.

И, сколько Тайка ни пыталась продолжить разговор, все было без толку: Катерина либо отвечала односложно, либо вовсе отмалчивалась.

Тем временем совсем стемнело, и на поляну начали стекаться гости. Тут были все: и мавки, и лесовицы, и полевики… Даже несколько болотников пожаловали. (И как их только Мокша отпустил?) Дикие коловерши ухали в кустах, всюду раздавались смешки и визги, кто-то заиграл на свирели, а водяницы, едва заслышав звуки музыки, пустились в пляс. Костры полыхали так ярко, что на поляне было светло как днем и ночной холод совсем не чувствовался.

Марьянка-вытьянка в этот раз превзошла сама себя: не просто напекла пирогов — прикатила целую телегу с пышными лепешками, а домовой Сенька, пыхтя, нес огромную кастрюлю овсяного киселя.

— Уф! — Марьяна с наслаждением расправила плечи. — Думала, не успею, а гляди ж ты, управилась. Угощайтесь, ведьмы! Осень на дары щедра!

Она сунула им по лепешке и умчалась дальше.

Аленка хотела сразу же откусить кусочек, но Тайка ее остановила:

— Подожди, пока всем раздадут. Это особая пища. Вкушая ее, мы вроде как все становимся родней и воздаем хвалу за урожай, ясно?

— Угу. — Девочка приложила мягкую лепешку к носу и с наслаждением вдохнула хлебный аромат. — Мы потерпим. Да, Снежочек?

Терпение не было сильной стороной симаргла, но белоснежный крылатый пес послушался: сглотнул слюну и замер в ожидании у ног хозяйки.

Яромир на заповедную поляну тоже явился — один, без собак, — и как раз успел к раздаче дармового киселя и угощений. Сперва он выглядел, как сказал бы Пушок, «чужим на этом празднике жизни», но, услыхав про кулачные состязания, воодушевился: глаза загорелись, плечи расправились, и он, сунув Тайке в руки недоеденную лепешку, помчался искать Гриню — леший как раз заканчивал распределять противников на первую сшибку.

— Тай, а они прямо серьезно драться будут? — поинтересовалась Аленка.

— Нет, что ты. Это спорт. Ну, как бокс или самбо, знаешь?

— А за кого ты будешь болеть? За Яромира? — Аленкины глаза загорелись.

— Да ни за кого. Просто посмотрю.

— Ну-у, так не интересно… — разочарованно протянула та, и Тайка не смогла сдержать смешка:

— Ишь ты, какая азартная! Вот сама тогда за Яромира и болей, а я за Гриню буду.

— Тогда полезли на дерево, чтобы лучше видеть. — Аленка вскарабкалась на старую черемуху ловко, словно мартышка, и Тайка охотно последовала ее примеру.

Было здорово вот так сидеть, прислонившись спиной к шершавой древесной коре, и болтать ногами. Не будь Аленки, Тайке, наверное, стало бы скучно, потому что все ее друзья оказались заняты своими делами. Одни собирались драться на кулачках, другие — отплясывать до упаду. Пушок давным-давно растворился во тьме вместе с дикими коловершами. Даже обычно суровый и нелюдимый Никифор травил байки кикиморам. Впрочем, в их ряды затесалась какая-то незнакомая рыжая и веснушчатая домовиха — похоже, это из-за нее Никифор заливался соловьем.

А Катерина все сидела одна. Даже когда начались кулачные бои и в круг вышел Гриня, не пошла смотреть. Сперва Тайка думала, что стоило бы, пожалуй, позвать ее к ним с Аленкой на дерево. В конце концов, из людей на этом празднике лишь они трое, так почему бы им не держаться вместе? Но вскоре она отвлеклась на бои. Кстати, зря она смеялась: зрелище и впрямь оказалось захватывающим — особенно когда в круг вышли не неуклюжие овинники с полевиками, а Яромир против Грини. Тут уже даже свирели замолкли, а мавки с водяницами перестали танцевать. Повсюду слышались одобрительный гул и подбадривающие выкрики, а когда Гриня одним могучим ударом сбил Яромира с ног, грянули дружные аплодисменты (дивнозёрская нечисть, конечно, болела за своего лешего, а не за пришлого чужака).

Впрочем, дивий воин тоже оказался не промах. Возможно, он проигрывал Грине в силе, зато в ловкости превосходил его изрядно и на ту же уловку дважды не попался: нырнул под руку и ударил так, что леший аж зубами клацнул. Гринька вытер разбитую губу тыльной стороной ладони и улыбнулся до ушей. Тайка понимала его радость: наконец-то лешему достался стоящий противник! Мельком она бросила взгляд на Катерину: неужели ей и теперь все равно? Но на бревне было пусто.

«Наверное, подошла поближе», — подумала Тайка, но на душе отчего-то стало на редкость неспокойно. Откуда только взялось это дурное предчувствие? Вряд ли Катерине что-то угрожало: вся местная нечисть прекрасно знала, что Гринину зазнобу трогать нельзя.

— Я на минуточку. — Тайка спрыгнула с ветки, благо было невысоко.

Аленка кивнула, но даже не повернулась, всецело поглощенная зрелищем. Тайке, конечно, не хотелось пропускать финал поединка. Но вдруг, пока они тут развлекаются, с Катериной случится что-нибудь плохое? Она же себе потом не простит…

* * *

Над рекой стелился туман, и трава под ногами намокла от вечерней росы. У самой кромки воды было темно и холодно, словно весь жар остался там, на поляне у костров. Над лесом взошла убывающая луна, но ее света было недостаточно, чтобы разглядеть следы на берегу. Тайка позвала Катерину раз, другой — никто не откликнулся. Стало еще тревожнее: куда же она подевалась? Не топиться же пошла, в конце концов?

Зрители на поляне взорвались бурными овациями: похоже, одному из поединщиков все-таки удалось одолеть другого. Тайка вздохнула: эх, жаль, отсюда не видно, чья взяла! Ладно, она потом непременно узнает, кто победил.

Ниже по течению что-то плеснуло. Может, просто рыбина, но проверить не помешает. Обогнув дикий малинник, девушка выбралась к излучине.

Течение реки здесь заметно убыстрялось, лунная дорожка искрилась расплавленным серебром. Глаза уже привыкли к темноте, лишь поэтому Тайка сумела разглядеть Катерину. Та вошла в воду уже по пояс — прямо в джинсах и футболке — и, кажется, не собиралась останавливаться.

— Эй! — окликнула ее Тайка. — Стой, ты куда? Там дальше омуты!

Но Катерина не обернулась. А на том берегу, скрываясь в тени деревьев, стоял неизвестный и махал ей рукой, маня к себе.

Недолго думая, Тайка влетела в воду, подняв тучу брызг. Бр-р, ну и холодина! Кожа вмиг покрылась мурашками, а зубы принялись выбивать дробь друг о дружку. Ногу, как назло, свело; Тайка охнула, но все-таки успела схватить Катерину за запястье. Та вздрогнула и заозиралась по сторонам, словно не понимая, куда ей идти дальше. Глаза девушки были мутными: она смотрела будто бы сквозь Тайку. Похоже, заклятие оказалось мощным. Тайка понимала, что не сможет долго ее удерживать: Катерина была выше и сильнее. Оставалось надеяться, что помощь придет вовремя.

— Эй, кто-нибудь! На помощь! — крикнула она что было мочи, как вдруг сама услыхала тихий зов.

— Плыви сюда, Таюшка… — С того берега ей махала рукой бабушка.

Не темнокосая красавица, которой та стала в Дивьем царстве, а прежняя: седовласая, уютная. Тайке даже почудилось, что в воздухе запахло медовым тестом и корицей (ба обожала медовики). Ей неодолимо захотелось попасть на тот берег, она сделала шаг, но боль в сведенной мышце скрутила ногу и вернула Тайку к реальности. Женщина, стоявшая на том берегу, определенно не могла быть бабушкой.

Из последних сил Тайка схватила Катерину за плечи и, развернув к себе, проорала в лицо:

— Кого ты там видишь?! Говори!

Девушка недовольно поджала губы:

— Отстань, чокнутая! Меня Гриша зовет.

Эх, была не была! Тайка изо всех сил ударила Катерину по щеке. Боль может вернуть заколдованного человека к реальности. Или нет.

Кажется, она просчиталась: голова Катерины лишь слегка дернулась, зато в глазах загорелся гнев.

— Ах, так! — Она изо всех сил толкнула Тайку к берегу и вцепилась ей в волосы. Удержаться на ногах не удалось. Они обе шлепнулись в ил, неловко барахтаясь и молотя руками по воде.

— Что это? Никак, кулачные бои продолжаются? — донесся до Тайкиных ушей голос Яромира (ох, давненько она не была так рада появлению дивьего воина!), а Гриня прогремел над головой:

— А ну перестаньте сейчас же!

Где-то неподалеку залаял Снежок. Кто-то взвизгнул (кажется, Аленка). В уши плеснула вода. А потом чья-то сильная рука подняла Тайку за шиворот и выволокла на сушу, как котенка. Она обернулась: ну, конечно, это был Яромир, кто же еще?

Леший очертя голову рванул за Катериной, но ее вытащить оказалось не так просто: девушка неистово кусалась и царапалась, а вырвавшись, снова устремилась в реку.

Темная фигура на том берегу вышла в лунный свет, и Тайка обомлела, разглядев на том берегу второго Гриню — определенно поддельного, как и ее бабушка.

— Иди сюда! — поманил он пальцем Катерину. — Я все решил: вместе в город поедем. Нет мочи мне без тебя жить.

— Не слушай его, вранье это! — прорычал настоящий леший. — Кать, прости меня, а? Дурак я был, что тебя не пускал. Я буду тебе звонить, чесслово! И на праздники приеду.

Девушка обернулась, но с того берега опять позвали:

— Знаешь, а я работу нашел. Механиком в автосервисе. Денег заработаю, к лету, глядишь, поженимся…

Настоящий леший закатил глаза и зло процедил сквозь зубы:

— Дело дрянь. Это аука зацепил ее и не отпускает.

Про аук, обитателей болот, Тайка читала в бабкиной тетрадке. Как же вовремя ей ногу-то свело, а! Эти вредные духи славятся тем, что заманивали людей в гиблые места, суля исполнить заветную мечту. Ох, нелегко будет Катерине выбрать между настоящим любимым — со всеми его недостатками и чудачествами — и своим воображаемым идеалом!

Но Катерина тоже оказалась не промах. Она посмотрела на одного лешего, потом перевела взгляд на другого и вдруг спросила:

— Напомни-ка, какое ласковое прозвище ты для меня сочинил? Уж что-что, а это только Гришка знает.

— Золотце мое? — неуверенно донеслось с того берега. — Заинька? Птичка? Рыбка?

А настоящий леший, просияв, рассмеялся:

— Ну, иди сюда, холера моя ясная!

— Вот вы чокнутые! — выругался сквозь зубы аука и — хлоп — растаял в воздухе.

Злое колдовство рассеялось. Катерина выскочила из воды как ошпаренная и с разбегу уткнулась лицом в Гринину грудь. Ее била мелкая дрожь. Леший снял косуху и накинул ей на плечи, а потом поклонился Тайке:

— Спасибо, ведьмушка. Вовремя ты кричать стала. Еще немного, и искали бы мы вас в глубоком омуте.

— Вам спасибо, что успели. — Тайка с трудом держалась на ногах, и дивий воин подхватил ее под локоть, не давая упасть.

— Аленку благодари, — улыбнулся Яромир. — Она твой зов услышала и нам сказала. Говорят, ученица твоя? Что ж, добрая будет ведьма, когда подрастет.

Девочка, заслышав эти слова, совсем засмущалась и, покраснев, пробормотала:

— Ой, пойдемте-ка лучше быстрее к огню сушиться… А то вымокли все — хоть выжимай!

Тайка не помнила, как добралась до костра. Может, сама дошла, а может, Яромир дотащил. Да, кажется, так оно и было. Сильные руки завернули ее в плащ и поднесли к губам уже знакомую флягу с дивьей бражкой:

— Давай, пей, пока Никифор не видит. Худа не будет. Это зелье стольким моим людям жизнь спасло… ну, когда мы с Кощеевичем воевали. Супротив холода лютого — самое верное средство.

Тайка, зажмурившись, сделала глоток. Дрожь вмиг унялась, к щекам пришила кровь.

— А расскажешь мне о той войне?

Наверное, это был неуместный вопрос, потому что Яромир надолго замолчал. Она уже хотела извиниться, когда вдруг услышала:

— Расскажу. Хоть мне и нелегко, но это история твоего деда. И в целом твоего рода. Тебе стоит знать. Только давай не сейчас. Ты же носом клюешь, как цапля на болоте.

«И вовсе я не клюю», — хотела сказать Тайка, но язык уже не ворочался.

Еловые полешки потрескивали и искрили, в воздухе пахло дымком, где-то на грани слышимости пели свирели… Тут-то ее и сморило. Она лишь успела подумать, что так и не спросила, кто же победил в кулачном бою, но глаза уже сами собой закрылись. А, ну и ладно! Еще успеется узнать.