Неточные совпадения
Но, по
одной из тех странных, для обыкновенного читателя, и очень досадных для автора, случайностей, которые так часто повторяются в нашей бедной литературе, — пьеса Островского не
только не была играна на театре, но даже не могла встретить подробной и серьезной оценки ни в
одном журнале.
Итак, предполагая, что читателям известно содержание пьес Островского и самое их развитие, мы постараемся
только припомнить черты, общие всем его произведениям или большей части их, свести эти черты к
одному результату и по ним определить значение литературной деятельности этого писателя.
Есть, напр., авторы, посвятившие свой талант на воспевание сладострастных сцен и развратных похождений; сладострастие изображается ими в таком виде, что если им поверить, то в нем
одном только и заключается истинное блаженство человека.
Тогда и окажется, что талант
одного способен во всей силе проявляться
только в уловлении мимолетных впечатлений от тихих явлений природы, а другому доступны, кроме того, — и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не
одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни.
Но Островский вводит нас в самую глубину этого семейства, заставляет присутствовать при самых интимных сценах, и мы не
только понимаем, мы скорбно чувствуем сердцем, что тут не может быть иных отношений, как основанных на обмане и хитрости, с
одной стороны, при диком и бессовестном деспотизме, с другой.
В «Своих людях» мы видим опять ту же религию лицемерства и мошенничества, то же бессмыслие и самодурство
одних и ту же обманчивую покорность, рабскую хитрость других, но
только в большем разветвлении.
Одно только убеждение процветает в нашем обществе — это убеждение в том, что не нужно иметь (или по крайней мере обнаруживать) нравственных убеждений.
И это для него не оправдательная фраза, не пример
только, как утверждал
один строгий критик Островского.
Сначала в нем является
только неопределенное желание — увернуться как-нибудь от платежа денег, — их же пришлось много платить в
одно время.
Его
одно только и смущает несколько — то, что ему, пожалуй, не удастся чистенько обделать свою операцию.
Мы уже имели случай заметить, что
одна из отличительных черт таланта Островского состоит в уменье заглянуть в самую глубь души человека и подметить не
только образ его мыслей и поведения, но самый процесс его мышления, самое зарождение его желаний.
Один только Тишка не обнаруживает еще никаких стремлений к преобладанию, а, напротив, служит мишенью, в которую направляются самодурные замашки целого дома.
Но и тут она
только понапрасну мучит самое себя: ни на
одну минуту не стоит она на твердой почве, а все как будто тонет, — то всплывет немножко, то опять погрузится… так и ждешь, что вот-вот сейчас потонет совсем…
Право выбирать людей по своему вкусу, любить
одних и не любить других может принадлежать, во всей своей обширности,
только ему, Русакову, все же остальные должны украшаться кротостью и покорностию: таков уж устав самодурства.
И если
один из спорящих чего-нибудь добивается от другого, то, разумеется, победителем останется тот, от которого добиваются: ему ведь тут и труда никакого не нужно: стоит
только не дать, и дело с концом.
Один каприз,
одна только амбиция, — что вот я неучен, а ты умнее меня хочешь быть».
Напоминая об этом читателям, мы заметим здесь
только, что Анна Петровна представляет собою
одно из очень ярких проявлений этой безнравственности по глупости.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и
только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор на другое.
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь
один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из
одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я
только потому, что уважаю ваши редкие качества».
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть
одного из них впустите, то…
Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Хлестаков. А это… На
одну минуту
только… на
один день к дяде — богатый старик; а завтра же и назад.
Один из купцов. Богу виноваты, Антон Антонович! Лукавый попутал. И закаемся вперед жаловаться. Уж какое хошь удовлетворение, не гневись
только!