Неточные совпадения
Разделять эти две вещи можно было бы еще тогда, когда бы автор объявил, что под знанием вообще он разумеет все, что только когда-либо
коснулось слуха
народа, хотя бы и не оставив в сознании его ни малейшего следа.
Что
касается вопроса, в какой мере в настоящее время любовь к общему благу распространена в обществе и
народе русском, об этом мы уж и говорить не решаемся после всего, что на этот счет было писано гг. Щедриным, Печерским, Селивановым, Елагиным и пр..
Говорят, что преобразования Петра не
касались непосредственно
народа, захватили только высшее общество.
Мало того — г. Жеребцов приписывает Петру самое установление крепостного права; кого же это
касалось, как не
народа?
Неточные совпадения
— До чего вы, интеллигенты, невежественны и легковерны во всем, что
касается духа
народа! И сколько впитано вами церковного яда… и — ты, Клим Иванович! Сам жаловался, что живешь в чужих мыслях, угнетен ими…
Бесстыдство этого скотолюбивого
народа доходит до какого-то героизма, чуть дело
коснется до сбыта товара, какой бы он ни был, хоть яд!
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же
касается до глупости
народа, которую вы считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
На этом завязался неприятный разговор, я ему доказывал, что эпитеты «гнусный», «презрительный» — гнусны и презрительны, относясь к человеку, смело высказавшему свое мнение и пострадавшему за него. Он мне толковал о целости
народа, о единстве отечества, о преступлении разрушать это единство, о святынях, до которых нельзя
касаться.
Одна лекция осталась у меня в памяти, — это та, в которой он говорил о книге Мишле «Le Peuple» [«
Народ» (фр.).] и о романе Ж. Санда «La Mare au Diable», [«Чертова лужа» (фр.).] потому что он в ней живо
коснулся живого и современного интереса.