В самом деле, грустно становится и за Россию и за
доброго царя, когда читаешь, какими презренными интригами люди, окружающие его, парализовали его добрые намерения и раздражали народ.
Неточные совпадения
Коллинс говорит еще больше; он утверждает, что «
царя Алексея Михайловича можно было бы поставить в числе самых
добрых и мудрых правителей, если бы все его благие намерения не направлялись к злу боярами и шпионами, которые, подобно густому облаку, окружают его» (Коллинс, стр. 13).
Царя Петра они с ума споили; брата Иоанна ставят ни во что, комнату его дровами закидали; меня называют девкою, как будто я и не дочь
царя Алексея Михайловича; князю Василью Васильевичу (Голицыну) хотят голову отрубить, — а он
добра много сделал: польский мир учинил; с Дону выдачи беглых не было, а его промыслом и с Дону выдают.
Выходило бы так, что я, еще ребенок, из сочувствия к моему приятелю, находящемуся в рабстве у пана Уляницкого, всей душою призываю реформу и молюсь за
доброго царя, который хочет избавить всех купленных мальчиков от злых Уляницких…
Но человек, занимающий иерархически высшее и центральное положение, призванный быть
добрым царем природы, заразил всю природу, все иерархически низшие существа грехом и отступничеством и стал рабом той низшей природы, перед которой так страшно виновен и которую должен оживить.
Неточные совпадения
Не шуми, мати зелена дубровушка! // Не мешай
добру молодцу думу думати, // Как заутра мне,
добру молодцу, на допрос идти // Перед грозного судью, самого
царя…
Тут ахнул
царь и весь звериный свет; // Повесил головы Совет, // А Лев-старик поздненько спохватился, // Что Львёнок пустякам учился // И не
добро он говорит;
Что заутра мне,
доброму молодцу, в допрос идти // Перед грозного судью, самого
царя.
Привалов пошел в уборную, где
царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала на кровати, устроенной на скорую руку из старых декораций; лицо покрылось матовой бледностью, грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд был обрызган каплями крови. Какая-то
добрая рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец; у него по лицу катились крупные слезы.
— Людмила Андреевна! — сказал он, торжественно протягивая ей руку, — я предлагаю вам свою руку, возьмите ее? Это рука честного человека, который бодро поведет вас по пути жизни в те высокие сферы, в которых безраздельно
царят истина,
добро и красота. Будемте муж и жена перед Богом и людьми!