Неточные совпадения
Действительно, я в этом нуждался. За два
часа произошло столько событий, а главное, — так
было все это непонятно, что мои нервы упали. Я не
был собой; вернее, одновременно я
был в гавани Лисса и здесь, так что должен
был отделить прошлое от настоящего вразумляющим глотком вина, подобного которому не пробовал никогда. В это время пришел угловатый человек с сдавленным лицом и вздернутым носом, в переднике. Он положил на кровать пачку вещей и спросил Тома...
— Боже мой! — Он встрепенулся, увидев, что бронзовые
часы письменного стола указывают 12. — Я должен идти. В стене не
едят, конечно, но… но открывается люк, и вы берете. Это очень удобно, как для вас, так и для слуг… Решительно ухожу, Санди. Итак, вы — на месте, и я спокоен. До завтра.
Было от чего сесть. Я сел на мягкий, предупредительно пружинистый стул; перевел дыхание. Потикиванье
часов вело многозначительный разговор с тишиной.
— Войдите, — повторил нежно тот же спокойный голос, и мы очутились в комнате. Между окном и столом стоял человек в нижней рубашке и полосатых брюках, — человек так себе, среднего роста, не слабый, по-видимому, с темными гладкими волосами, толстой шеей и перебитым носом, конец которого торчал как сучок. Ему
было лет тридцать. Он заводил карманные
часы, а теперь приложил их к уху.
Я слушал — и каждое его слово запоминал навсегда, но не
буду приводить всего, иначе на склоне лет опять ярко припомню этот
час, и, наверно, разыграется мигрень.
— Вы можете, конечно, догадаться о причинах, — сказал Поп, — если примете во внимание, что Ганувер всегда верен своему слову. Все
было устроено ради Молли; он думает, что ее не
будет, однако не считает себя вправе признать это, пока не пробило двенадцать
часов ночи. Итак, вы догадываетесь, что приготовлен сюрприз?
— Итак, надо увериться. Если подозрение подтвердится, — а я думаю, что эти три человека принадлежат к высшему разряду темного мира, — то наш план — такой план
есть — развернется ровно в двенадцать
часов ночи. Если же далее не окажется ничего подозрительного, план
будет другой.
К тому времени я уже бессознательно твердил: «Молли не
будет», — испытав душевную пустоту и трезвую горечь последнего удара
часов, вздрагивая перед тем от каждого восклицания, когда мне чудилось, что появились новые лица.
Он вышел, а я подошел к кровати, думая, не вызовет ли ее вид желания спать. Ничего такого не произошло. Я не хотел спать: я
был возбужден и неспокоен. В моих ушах все еще стоял шум; отдельные разговоры без моего усилия звучали снова с характерными интонациями каждого говорящего. Я слышал смех, восклицания, шепот и, закрыв глаза, погрузился в мелькание лиц, прошедших передо мной за эти
часы…
Она сама захотела появиться ровно в двенадцать
часов, думая, может
быть, сильнее обрадовать Ганувера.
Это открытие
было неприятно, но помогло мне наконец оторваться от тех тридцати шести
часов, которые я провел среди сильнейших волнений и опасности, восхищения, тоски и любви.
Однажды я вышел из кафе, когда не
было еще семи
часов, — я ожидал приятеля, чтобы идти вместе в театр, но он не явился, прислав подозрительную записку, — известно, какого рода, — а один я не любил посещать театр. Итак, это дело расстроилось. Я спустился к нижней аллее и прошел ее всю, а когда хотел повернуть к городу, навстречу мне попался старик в летнем пальто, котелке, с тросточкой, видимо, вышедший погулять, так как за его свободную руку держалась девочка лет пяти.
Были часы, когда Климу казалось, что он нашел свое место, свою тропу. Он жил среди людей, как между зеркал, каждый человек отражал в себе его, Самгина, и в то же время хорошо показывал ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на себя как на человека умного, проницательного и своеобразного. Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще не встречал.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот, уж целый
час дожидаемся, а все ты с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться…
Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада! как нарочно, ни души! как будто бы вымерло все.
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да
быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся перед барином // Досыта! «Коли мир // (Сказал я, миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину // В останные
часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три //
Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку
пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе //
Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Г-жа Простакова (сыну). Ты, мой друг сердечный, сам в шесть
часов будь совсем готов и поставь троих слуг в Софьиной предспальней, да двоих в сенях на подмогу.
Г-жа Простакова (к мужу). Завтре в шесть
часов, чтоб карета подвезена
была к заднему крыльцу. Слышишь ли ты? Не прозевай.