Неточные совпадения
Я ответил, что разговор
был и что
капитан Гез не согласился взять меня пассажиром на борт «Бегущей по волнам». Я прибавил, что говорю с ним, Брауном, единственно по указанию Геза о принадлежности корабля ему. Это положение дела я представил без всех его странностей, как обычный случай или естественную помеху.
Я
был — смешно сказать — тронут: так теперешнее обращение
капитана звучало непохоже на его дрянной, искусственно флегматичный и — потом — зверский тон сегодняшней ночи.
— Я должен вам сказать, господин, — проговорил Гораций, потирая ладони, — что
будет очень, очень весело. Вы не
будете скучать, если правда то, что я подслушал. В Дагоне
капитан хочет посадить девиц, дам — прекрасных синьор. Это его знакомые. Уже приготовлены две каюты. Там уже поставлены: духи, хорошее мыло, одеколон, зеркала; постлано тонкое белье. А также закуплено много вина. Вино
будет всем — и мне и матросам.
Зная свойство слуг всячески раздувать сплетню, а также, в ожидании наживы, присочинять небылицы, которыми надеются угодить, я ограничился тем, что принял пока к сведению веселые планы Геза, и так как вскоре после того
был подан обед в каюту (
капитан отправился обедать в гостиницу), я съел его, очень довольный одиночеством и кушаньями.
Я
был тронут. По молчаливому взаимному соглашению мы больше не говорили о впечатлении случая с «Бегущей по волнам», как бы опасаясь повредить его странно наметившееся хрупкое очертание. Разговор
был о Гезе. После его свидания с Брауном Филатр говорил с ним в телефон, получив более полную характеристику
капитана.
Взгляд Геза
был устремлен на пуговицы моего жилета. Он медленно поднимал голову; встретясь наконец с моим взглядом,
капитан, прокашлявшись, стал протирать глаза, отгоняя рукой дым сигары.
Увидев это, я поддался соблазну сесть снова. Задумчиво рассматривая меня, как если бы я
был нотный лист,
капитан Гез тронул струны, подвинтил колки и наладил смычок, говоря...
— Простая самонадеянность. Я
был уверен, что
капитан Гез женат.
— Не
будет ли немного много,
капитан?
— Это — история, которая вас удивит, — ответил я после того, как выразил свою благодарность, крепко пожав его руку. — Меня зовут Гарвей. Я плыл туда же, куда вы плывете теперь, в Гель-Гью, на судне «Бегущая по волнам» под командой
капитана Геза и
был ссажен им вчера вечером на шлюпку после крупной ссоры.
Волна прошла, ушла, и больше другой такой волны не
было. Когда солнце стало садиться, увидели остров, который ни на каких картах не значился; по пути «Фосса» не мог
быть на этой широте остров. Рассмотрев его в подзорные трубы,
капитан увидел, что на нем не заметно ни одного дерева. Но
был он прекрасен, как драгоценная вещь, если положить ее на синий бархат и смотреть снаружи, через окно: так и хочется взять. Он
был из желтых скал и голубых гор, замечательной красоты.
Прежний
капитан «Нырка»
был арестован за меткую стрельбу в казино «Фортуна».
–…
есть указания в городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый дом построил Вильямс Гобс, когда
был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда
капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять как чувствовавшему себя
капитану.
— Прошу меня извинить. Я не только вас знаю, но мы имеем общих знакомых.
Капитан Гез, с которым я плыл сюда, вероятно, прибыл на днях, может
быть, даже вчера.
Снова начались музыка, танцы: пол содрогался. Слова Биче о «мошеннической проделке» Геза показали ее отношение к этому человеку настолько ясно, что присутствие в каюте
капитана портрета девушки потеряло для меня свою темную сторону. В ее манере говорить и смотреть
была мудрая простота и тонкая внимательность, сделавшие мой рассказ неполным; я чувствовал невозможность не только сказать, но даже намекнуть о связи особых причин с моими поступками. Я умолчал поэтому о происшествии в доме Стерса.
Капитаном поступил Гез; Бутлер и Синкрайт не
были известны Биче; они начали служить, когда судно уже отошло к Гезу.
После того как Сениэль разорился и остался только один платеж, по которому заплатить
было нечем, Гез предложил Сениэлю спасти тщательно хранимое, как память о жене, судно, которое она очень любила и не раз путешествовала на нем, — фиктивной передачей его в собственность
капитану.
Когда какой-то мужчина вознамерился схватить ее за руку, она перестала сопротивляться и объявила, что вышла от
капитана Геза потому, что она
была заперта в комнате.
Вскоре спустился
капитан; изругал меня, Пегги и
выпил виски.
Так или иначе, но я
был здесь один в комнате, с неприятным стеснением, не зная, оставаться ждать или выйти разыскивать
капитана. Вдруг я услышал шаги Геза, который сказал кому-то: «Она должна явиться немедленно».
«Бегущая по волнам»
была продана Эку Летри за полцены и ушла в Аквитэн тотчас после продажи под командой
капитана Геруда.
Неточные совпадения
На дороге обчистил меня кругом пехотный
капитан, так что трактирщик хотел уже
было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.
Мало того, начались убийства, и на самом городском выгоне поднято
было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения, как ни бились, не могли отыскать отделенной от туловища головы.
Я же, с своей стороны, изведав это средство на практике, могу засвидетельствовать, что не дальше, как на сих днях благодаря оному раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который и
был вследствие того представлен мною к увольнению от должности.
3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет,
был уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.
Так, например, он говорит, что на первом градоначальнике
была надета та самая голова, которую выбросил из телеги посланный Винтергальтера и которую капитан-исправник приставил к туловищу неизвестного лейб-кампанца; на втором же градоначальнике
была надета прежняя голова, которую наскоро исправил Байбаков, по приказанию помощника городничего, набивши ее, по ошибке, вместо музыки вышедшими из употребления предписаниями.