Неточные совпадения
Ее взгляд упал на подсунутый уличным торговцем стакан прохладительного питья; так
как было действительно жарко, она, подумав, взяла стакан, напилась и вернула его с тем же видом присутствия у себя
дома,
как во всем, что делала.
Во время игры Андерсон сидел спиной к
дому, лицом к саду; он сказал, что никого не видел и ничего не слыхал. То же сказал Филатр, и, так
как никто, кроме меня, не слышал никаких слов, происшествие это осталось замкнутым во мне. На вопросы,
как я отнесся к нему, я ответил, что был, правда, взволнован, но теперь лишь стараюсь понять.
Все было кончено. Волны уже отнесли шлюпку от корабля так, что я видел,
как бы через мостовую, ряд круглых освещенных окон низкого
дома.
–…есть указания в городском архиве, — поспешно вставил свое слово рассказчик. — Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый
дом построил Вильямс Гобс, когда был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, вбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» — сказала она можно понять
как чувствовавшему себя капитану.
— Вы будете у нас? — сказала Биче. — Я даю вам свой адрес. Старая красивая улица, старый
дом, два старых человека и я.
Как нам поступить? Я вас приглашаю к обеду завтра.
Вот тут,
как я поднялась за щеткой, вошли наверх Бутлер с джентльменом и опять насчет Геза: «
Дома ли он?» В сердцах я наговорила лишнее и прошу меня извинить, если не так сказала, только показала на дверь, а сама скорее ушла, потому что, думаю, если ты меня позвонишь, так знай же, что я не вертелась у двери,
как собака, а была по своим делам.
— Нет. Но тяжело видеть мертвого человека, который лишь несколько минут назад говорил,
как в бреду, и, вероятно, искренне. Мы почти приехали, так
как за этим поворотом, налево, тот
дом, где я живу.
Действительно, в огромные окна гостиной проникали хоровые крики, музыка, весь праздничный гул собравшегося с новыми силами карнавала. Я немедленно согласился. Ботвель отправился распорядиться о выезде. Но я был лишь одну минуту с Биче, так
как вошли ее родственники, хозяева
дома, — старичок и старушка, круглые,
как два старательно одетых мяча, и я был представлен им девушкой, с облегчением убедясь, что они ничего не знают о моей истории.
— Нет. Я хожу,
как по чужому
дому, случайно оказавшемуся похожим. Разве не образовался привкус, невидимый след, с которым я так долго еще должна иметь дело внутри себя? О, я так хотела бы, чтобы этого ничего не было!
Едва я отделился от стены
дома, где стоял, прижатый движением,
как, поддаваясь беспрерывному нажиму и толчкам, был отнесен далеко от первоначального направления и попал к памятнику со стороны, противоположной столу, за которым, наверное, так же,
как вчера, сидели Бавс, Кук и другие, известные мне по вчерашней сцене.
Надеясь, что мне будет легче, если я уеду из Гель-Гью, я сел вечером в шестичасовой поезд, так и не увидев более Кука, который,
как стало известно впоследствии из газет, был застрелен при нападении на
дом Граса Парана. Его двойственность, его мрачный сарказм и смерть за статую Фрези Грант — за некий свой, тщательно охраняемый угол души, — долго волновали меня,
как пример малого знания нашего о людях.
Я приехал в Лисс в десять часов вечера, тотчас направясь к Филатру. Но мне не удалось поговорить с ним. Хотя все окна его
дома были ярко освещены, а дверь открыта,
как будто здесь что-то произошло, — меня никто не встретил при входе. Изумленный, я дошел до приемной, наткнувшись на слугу, имевшего растерянный и праздничный вид.
Я составил точный план внутреннего устройства
дома, приняв в расчет все мелочи уюта и первого впечатления,
какое должны произвести комнаты на входящего в них человека, и поручил устроить это моему приятелю Товалю, вкус которого, его умение заставить вещи говорить знал еще с того времени, когда Товаль имел собственный
дом.
Утром мы были в Леге и от станции проехали на лошадях к нашему
дому, о котором я сказал ей, что здесь мы остановимся на два дня, так
как этот
дом принадлежит местному судье, моему знакомому.
—
Какой славный
дом! — сказала Дэзи. — И он стоит совсем отдельно; сад, честное слово, заслуживает внимания! Хороший человек этот судья. — Таковы бывали ее заключения от предметов к людям.
— Поклянись, — сказала она, побледнев от радости, — поклянись страшной морской клятвой, что это… Ах,
как глупо! Конечно же, в глазах у каждого из вас сразу по одному
дому! И я-то и есть судья?! Да будь он грязным сараем…
Мы вошли в
дом, и Филатр рассказал нам свою историю. Дэзи сначала была молчалива и вопросительна, но, начав улыбаться, быстро отошла, принявшись, по своему обыкновению, досказывать за Филатра, если он останавливался. При этом она обращалась ко мне, поясняя очень рассудительно и почти всегда невпопад,
как то или это происходило, — верный признак, что она слушает очень внимательно.