Неточные совпадения
Эти пестрые ковры солнечных фей, мечущийся трепет которых, не прекращая ни на мгновение ткать ослепительный арабеск, достиг неистовой быстроты, —
были везде, вокруг, под ногами, над
головой.
Стерс, секретарь ирригационного комитета,
был высок и белокур. Красивая
голова, спокойная курчавая борода, громкий голос и истинно мужская улыбка, изредка пошевеливающаяся в изгибе усов, — отличались впечатлением силы.
Круглые очки, имеющие сходство с глазами птицы, и красные скулы Андерсона, инспектора технической школы, соответствовали коротким вихрам волос на его
голове; он
был статен и мал ростом.
Вахтенный вытащил руку из кармана. Его тяжелые глаза совершенно проснулись, и в них отметилась нерешительность чувств — помесь флегмы и бешенства. Должно
быть, первая взяла верх, так как, сжав губы, он неохотно наклонил
голову и сухо ответил...
Это
была уже непростительная резкость, и в другое время я, вероятно, успокоил бы его одним внимательным взглядом, но почему-то я
был уверен, что, минуя все, мне предстоит в скором времени плыть с Гезом на его корабле «Бегущая по волнам», а потому решил не давать более повода для обиды. Я приподнял шляпу и покачал
головой.
— Это ему мгновенно пришло в
голову. Он уже
был сегодня и говорил про завтрашний день. Я знаю даже его маршрут: Гель-Гью, Тоуз, Кассет, Зурбаган. Вы еще зайдете в Дагон за грузом железных изделий. Но это лишь несколько часов расстояния.
Взгляд Геза
был устремлен на пуговицы моего жилета. Он медленно поднимал
голову; встретясь наконец с моим взглядом, капитан, прокашлявшись, стал протирать глаза, отгоняя рукой дым сигары.
— Дрянь человек, — сказал Гез. Его несколько злобное утомление исчезло; он погасил окурок, стал вдруг улыбаться и тщательно расспросил меня, как я себя чувствую — во всех отношениях жизни на корабле. Ответив как надо, то
есть бессмысленно по существу и прилично разумно по форме, — я встал, полагая, что Гез отправится завтракать. Но на мое о том замечание Гез отрицательно покачал
головой, выпрямился, хлопнул руками по коленям и вынул из нижнего ящика стола скрипку.
— Детей?! — сказал Бутлер, делая круглые глаза. Он
был невероятно изумлен. Мысль иметь детей Гезу крайне поразила Бутлера. — Да он никогда не
был женат. Что это вам пришло в
голову?
— Прочь! — крикнул он, наклонив
голову. Одновременно с тем он опустил руку так, что не ожидавшая этого женщина повернулась вокруг себя и хлопнулась спиной о стену. Ее глаза дико открылись. Она
была жалка и мутно, синевато бледна.
Я боролся с Гезом. Видя, что я заступился, женщина вывернулась и отбежала за мою спину. Изогнувшись, Гез отчаянным усилием вырвал от меня свою руку. Он
был в слепом бешенстве. Дрожали его плечи, руки; тряслось и кривилось лицо. Он размахнулся: удар пришелся мне по локтю левой руки, которой я прикрыл
голову. Тогда, с искренним сожалением о невозможности сохранять далее мирную позицию, я измерил расстояние и нанес ему прямой удар в рот, после чего Гез грохнулся во весь рост, стукнув затылком.
Прежде чем несколько рук успели поймать мою руку, я увернулся и выстрелил два раза, но Гез отделался только тем, что согнулся, отскочив в сторону. Прицелу помешали толчки. После этого я
был обезоружен и притиснут к стене. Меня держали так крепко, что я мог только поворачивать
голову.
— Сколько угодно, — ответил Гез. — За такое редкое удовольствие я согласен заплатить
головой. Вспомните, однако, при каких странных условиях вы появились на корабле! Этому
есть свидетели. Покинуть «Бегущую по волнам» тайно — в вашем духе. Этому
будут свидетели.
— Вот именно, там. Вдруг закружилась
голова, и я повисла; меня тянет упасть. Тоббоган зверски схватил меня и поволок, как канат. Ты
был очень бледен, Тоббоган, в эту минуту!
Как ни
был шутлив вопрос, все моряки немедленно повернули
головы и стали смотреть мне в рот.
Мне незачем и не надо
было идти вместе, но, сам растерявшись, я остановился у лестницы, смотря, как она медленно спускается, слегка наклонив
голову и перебирая бахрому на груди.
— Оно останется неизвестным, — ответила Биче, садясь на прежнее место. Она подняла
голову и, начав
было краснеть, прикусила губу.
Доктор осматривал рану. Пуля прошла сквозь
голову и застряла в стене. Не
было труда вытащить ее из штукатурки, что комиссар сделал гвоздем. Она
была помята, меньшего калибра и большей длины, чем пуля в револьвере Геза; кроме того — никелирована.
В душе и
голове гул
был такой, как если бы я лежал среди рельс, под мчавшимся поездом.
— Всегда, как только мое право нарушит кто-нибудь. Но я действительно получила урок. Мне
было не так весело, — обратилась она ко мне, — чтобы я захотела тронуть еще раз что-нибудь сыплющееся на
голову. Но нельзя
было подумать.
Когда я оделся и освежил
голову потоками ледяной воды, слуга доложил, что меня внизу ожидает дама. Он также передал карточку, на которой я прочел: «Густав Бреннер, корреспондент „Рифа“». Догадываясь, что могу увидеть Биче Сениэль, я поспешно сошел вниз. Довольно мне
было увидеть вуаль, чтобы нравственная и нервная ломота, благодаря которой я проснулся с неопределенной тревогой, исчезла, сменясь мгновенно чувством такой сильной радости, что я подошел к Биче с искренним, невольным возгласом...
Я ощущал ее личность так живо, что мог говорить с ней, находясь один, без чувства странности или нелепости, но когда воспоминание повторяло ее нежный и горячий порыв, причем я не мог прогнать ощущение прильнувшего ко мне тела этого полуребенка, которого надо
было, строго говоря, гладить по
голове, — я спрашивал себя...
Вдруг она исчезла. Исчезло все: улица и окно. Чьи-то теплые руки, охватив
голову, закрыли мне глаза. Испуг — но не настоящий, а испуг радости, смешанной с нежеланием освободиться и, должно
быть, с глупой улыбкой, помешал мне воскликнуть. Я стоял, затеплев внутри, уже догадываясь, что сейчас
будет, и, мигая под шевелящимися на моих веках пальцами, негромко спросил...
— Вот эти глаза видели Фрези Грант, — сказала Дэзи, прикладывая пальцы к моим векам. — Вот эта рука пожимала ее руку. — Она прикоснулась к моей руке. — Там, во рту,
есть язык, который с ней говорил. Да, я знаю, это кружит
голову, если вдумаешься туда, — но потом делается серьезно, важно, и хочется ходить так, чтобы не просы́пать. И это не перейдет ни в кого; оно только в тебе!
Я опять вышел на палубу, затем в кухню, кубрик; везде
был голый беспорядок, полный мусора и москитов.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в
голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе
есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в
голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление
было… понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или
головою сахару… Ну, ступай с богом!
Он, как водой студеною, // Больную
напоил: // Обвеял буйну
голову, // Рассеял думы черные, // Рассудок воротил.
Он
пил, а баба с вилами, // Задравши кверху
голову, // Глядела на него.