Неточные совпадения
— Фомка! Чего
хочешь? Говори! Гостинцев? Игрушек? Проси, ну! Потому ты знай, нет тебе ничего на свете, чего я
не куплю. У меня — миллён! И еще больше
будет! Понял? Все твое!
Она
была знакома с какими-то гимназистами, и
хотя между ними
был Ежов, старый товарищ, но Фому
не влекло к ним, в их компании он чувствовал себя стесненным.
В нем
было много честолюбивого стремления — казаться взрослым и деловым человеком, но жил он одиноко, как раньше, и
не чувствовал стремления иметь друзей,
хотя каждый день встречался со многими из детей купцов, сверстниками своими.
— Ну! — махнул рукой Фома. — Брось… никакого толку
не будет от книг твоих!.. Вон отец-то у тебя книг
не читает, а… ловок он! Смотрел я на него сегодня — завидно стало. Так это он со всеми обращается… свободно, умеючи, для всякого имеет слово… Сразу видно, что чего он
захочет, того и добьется.
— Чего он добивается? — воскликнула Люба. — Денег только… А
есть люди, которые
хотят счастья для всех на земле… и для этого,
не щадя себя, работают, страдают, гибнут! Разве можно отца равнять с ними?!
— Да-а, — задумчиво заговорила девушка, — с каждым днем я все больше убеждаюсь, что жить — трудно… Что мне делать? Замуж идти? За кого? За купчишку, который
будет всю жизнь людей грабить,
пить, в карты играть?
Не хочу! Я
хочу быть личностью… я — личность, потому что уже понимаю, как скверно устроена жизнь. Учиться? Разве отец пустит… Бежать?
Не хватает храбрости… Что же мне делать?
Фома смотрел на нее и видел, что наедине сама с собой она
не была такой красивой, как при людях, — ее лицо серьезней и старей, в глазах нет выражения ласки и кротости, смотрят они скучно. И поза ее
была усталой, как будто женщина
хотела подняться и —
не могла.
— Софья Павловна!
Будет уж!.. Мне надо говорить… Я пришел сказать вам вот что:
будет! Надо поступать прямо… открыто… Привлекали вы меня к себе сначала… а теперь вот отгораживаетесь от меня… Я
не пойму, что вы говорите… у меня ум глухой… но я ведь чувствую — спрятать себя вы
хотите… я вижу — понимаете вы, с чем я пришел!
— Жизнь строга… она
хочет, чтоб все люди подчинялись ее требованиям, только очень сильные могут безнаказанно сопротивляться ей… Да и могут ли? О, если б вы знали, как тяжело жить… Человек доходит до того, что начинает бояться себя… он раздвояется на судью и преступника, и судит сам себя, и ищет оправдания перед собой… и он готов и день и ночь
быть с тем, кого презирает, кто противен ему, — лишь бы
не быть наедине с самим собой!
— Вы слышите, как я говорю с вами? Я
хотела бы
быть вашей матерью, сестрой… Никогда никто
не вызывал во мне такого теплого чувства, как вы… А вы смотрите на меня так… недружелюбно… Верите вы мне? да? нет?
Но ему стало неловко и даже смешно при мысли о том, как легко ему жениться. Можно завтра же сказать крестному, чтоб он сватал невесту, и — месяца
не пройдет, как уже в доме вместе с ним
будет жить женщина. И день и ночь
будет около него. Скажет он ей: «Пойдем гулять!» — и она пойдет… Скажет: «Пойдем спать!» — тоже пойдет… Захочется ей целовать его — и она
будет целовать, если бы он и
не хотел этого. А сказать ей «
не хочу, уйди!» — она обидится…
Ему хотелось пойти к ней, он болел от желания снова
быть около нее, но хмурился и
не хотел уступить этому желанию, усердно занимаясь делами и возбуждая в себе злобу против женщины.
— Оттого, что у дураков денег
не бывает… Деньги пускают в дело… около дела народ кормится… а ты надо всем тем народом — хозяин… Бог человека зачем создал? А чтобы человек ему молился… Он один
был, и
было ему одному-то скучно… ну, захотелось власти… А как человек создан по образу, сказано, и по подобию его, то человек власти
хочет… А что, кроме денег, власть дает?.. Так-то… Ну, а ты — деньги принес мне?
— Ежели видим мы, что, взяв разных людей, сгоняют их в одно место и внушают всем одно мнение, — должны мы признать, что это умно… Потому — что такое человек в государстве?
Не больше как простой кирпич, а все кирпичи должны
быть одной меры, — понял? Людей, которые все одинаковой высоты и веса, — как я
хочу, так и положу…
Откровенность эта смяла его своей темной силой, он растерялся под ее напором, и
хотя у него, несмотря на молодость, уже
были готовые слова на все случаи жизни, — он
не скоро нашел их.
Но, сказав, что
не хочет говорить о сыне, он, должно
быть, неверно понял себя, ибо через минуту молчания заговорил хмуро и сердито...
— Позвольте по порядку… Так что они
были выпимши и кричат: «Ступай прочь! я сам
буду командовать!» Я говорю: «
Не могу! Как я — капитан…» — «Связать, говорят, его!» И, связавши, спустили меня в люк, к матросам… А как сами
были выпимши, то и
захотели пошутить… Встречу нам шел воз… шесть порожних барж под «Черногорцем». Фома Игнатьич и загородили им путь… Свистали те…
не раз… надо говорить правду — свистали!
— О душе моей ты
не смеешь говорить… Нет тебе до нее дела! Я — могу говорить! Я бы,
захотевши, сказала всем вам — эх как!
Есть у меня слова про вас… как молотки! Так бы по башкам застукала я… с ума бы вы посходили… Но — словами вас
не вылечишь… Вас на огне жечь надо, вот как сковороды в чистый понедельник выжигают…
— Я-то? — Саша подумала и сказала, махнув рукой: — Может, и
не жадная — что в том? Я ведь еще
не совсем… низкая,
не такая, что по улицам ходят… А обижаться — на кого? Пускай говорят, что
хотят… Люди же скажут, а мне людская святость хорошо известна! Выбрали бы меня в судьи — только мертвого оправдала бы!.. — И, засмеявшись нехорошим смехом, Саша сказала: — Ну,
будет пустяки говорить… садись за стол!..
— Это всего лучше! Возьмите все и — шабаш! А я — на все четыре стороны!.. Я этак жить
не могу… Точно гири на меня навешаны… Я
хочу жить свободно… чтобы самому все знать… я
буду искать жизнь себе… А то — что я? Арестант… Вы возьмите все это… к черту все! Какой я купец?
Не люблю я ничего… А так — ушел бы я от людей… работу какую-нибудь работал бы… А то вот —
пью я… с бабой связался…
— Ну, — хорошо! — спокойно ответил Фома. —
Не хотите вы этого? Так — ничего
не будет! Все спущу! И больше нам говорить
не о чем, — прощайте! Примусь я теперь за дело! Дым пойдет!..
Фома
не знал пределов власти крестного и
не решался посоветоваться с кем-нибудь по этому поводу; он
был уверен, что в торговом мире старик — сила и может сделать все, что
захочет.
Ее ласки
были крайне редки; они всегда смягчали одинокого старика, и
хотя он
не отвечал на них почему-то, но — все ж таки ценил их. И теперь, передернув плечами и сбросив с них ее руки, он сказал ей...
— Молчи уж! — грубо крикнул на нее старик. — Даже того
не видишь, что из каждого человека явно наружу прет… Как могут
быть все счастливы и равны, если каждый
хочет выше другого
быть? Даже нищий свою гордость имеет и пред другими чем-нибудь всегда хвастается… Мал ребенок — и тот
хочет первым в товарищах
быть… И никогда человек человеку
не уступит — дураки только это думают… У каждого — душа своя… только тех, кто души своей
не любит, можно обтесать под одну мерку… Эх ты!.. Начиталась, нажралась дряни…
— Нет, они
не лишние, о нет! Они существуют для образца — для указания, чем я
не должен
быть. Собственно говоря — место им в анатомических музеях, там, где хранятся всевозможные уроды, различные болезненные уклонения от гармоничного… В жизни, брат, ничего нет лишнего… в ней даже я нужен! Только те люди, у которых в груди на месте умершего сердца — огромный нарыв мерзейшего самообожания, — только они — лишние… но и они нужны,
хотя бы для того, чтобы я мог излить на них мою ненависть…
—
Не хочу слушать чужих песен… — отрицательно качнув головой, сказал Ежов. — У меня
есть своя…
Девушка поняла, что он
не будет слушать ее и
не захочет понять того, как унизительны для нее его слова.
— Я —
не мечтаю, я — высчитываю со всей точностью, возможной в наших русских условиях, — внушительно сказал Смолин. — Производитель должен
быть строго трезв, как механик, создающий машину… Нужно принимать в расчет трение каждого самомалейшего винтика, если ты
хочешь делать серьезное дело серьезно. Я могу дать вам для прочтения составленную мною записочку, основанную мной на личном изучении скотоводства и потребления мяса в России…
— Прощенья тебе — нет! — продолжал Маякин твердо и повышая голос. —
Хотя все мы — христиане, но прощенья тебе
не будет от нас… Так и знай…