Он молча схватывал ее белую, тонкую ручку и, осторожно склонясь к ней, горячо и долго целовал ее. Она вырывала руку, улыбающаяся, грациозная, но ничуть не взволнованная его горячностью. Задумчиво, с этим, всегда смущавшим Фому,
блеском в глазах, она рассматривала его, как что-то редкое, крайне любопытное, и говорила...
Неточные совпадения
В густой, темной бороде Игната смерть жены посеяла много седин, но
в блеске его
глаз явилось нечто новое — мягкое и ласковое.
Всюду
блеск, простор и свобода, весело зелены луга, ласково ясно голубое небо;
в спокойном движении воды чуется сдержанная сила,
в небе над нею сияет щедрое солнце мая, воздух напоен сладким запахом хвойных деревьев и свежей листвы. А берега всё идут навстречу, лаская
глаза и душу своей красотой, и всё новые картины открываются на них.
Закинув головы, мальчики молча любуются птицами, не отрывая
глаз от них — усталых
глаз, сияющих тихой радостью, не чуждой завистливого чувства к этим крылатым существам, так свободно улетевшим от земли
в чистую, тихую область, полную солнечного
блеска.
Объединенные восторгом, молчаливо и внимательно ожидающие возвращения из глубины неба птиц, мальчики, плотно прижавшись друг к другу, далеко — как их голуби от земли — ушли от веяния жизни;
в этот час они просто — дети, не могут ни завидовать, ни сердиться; чуждые всему, они близки друг к другу, без слов, по
блеску глаз, понимают свое чувство, и — хорошо им, как птицам
в небе.
Она села на диван
в двух шагах от него. Фома видел
блеск ее
глаз, улыбку ее губ. Ему показалось, что она улыбается не так, как давеча улыбалась, а иначе — жалобно, невесело. Эта улыбка ободрила его, ему стало легче дышать при виде этих
глаз, которые, встретившись с его
глазами, вдруг потупились. Но он не знал, о чем говорить с этой женщиной, и они оба молчали, молчанием тяжелым и неловким… Заговорила она...
И, увидав, что его слова вызвали
в глазах Медынской веселый
блеск, почувствовал себя смешным и глупым, тотчас же озлился на себя и подавленным голосом заговорил...
Парень смотрел на нее, чувствуя себя обезоруженным ее ласковыми словами и печальной улыбкой. То холодное и жесткое, что он имел
в груди против нее, — таяло
в нем от теплого
блеска ее
глаз. Женщина казалась ему теперь маленькой, беззащитной, как дитя. Она говорила что-то ласковым голосом, точно упрашивала, и все улыбалась; но он не вслушивался
в ее слова.
Фома, облокотясь на стол, смотрел
в лицо женщины,
в черные, полузакрытые
глаза ее. Устремленные куда-то вдаль, они сверкали так злорадно, что от
блеска их и бархатистый голос, изливавшийся из груди женщины, ему казался черным и блестящим, как ее
глаза. Он вспоминал ее ласки и думал...
Всё это она говорила весело, быстро и с особенным
блеском в глазах; но Алексей Александрович теперь не приписывал этому тону ее никакого значения. Он слышал только ее слова и придавал им только тот прямой смысл, который они имели. И он отвечал ей просто, хотя и шутливо. Во всем разговоре этом не было ничего особенного, но никогда после без мучительной боли стыда Анна не могла вспомнить всей этой короткой сцены.
Но, овладев своим возбуждением, почти спокойно, с твердым
блеском в глазах, взглянул в лицо матери, залитое безмолвными слезами.
Неточные совпадения
И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной,
в глазах ее вспыхивал радостный
блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы.
— Здесь столько
блеска, что
глаза разбежались, — сказал он и пошел
в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Левин надел большие сапоги и
в первый paз не шубу, а суконную поддевку, и пошел по хозяйству, шагая через ручьи, режущие
глаза своим
блеском на солнце, ступая то на ледок, то
в липкую грязь.
Правда, что тон ее был такой же, как и тон Сафо; так же, как и за Сафо, за ней ходили, как пришитые, и пожирали ее
глазами два поклонника, один молодой, другой старик; но
в ней было что-то такое, что было выше того, что ее окружало, —
в ней был
блеск настоящей воды бриллианта среди стекол.
— Поздно, поздно, уж поздно, — прошептала она с улыбкой. Она долго лежала неподвижно с открытыми
глазами,
блеск которых, ей казалось, она сама
в темноте видела.