Неточные совпадения
— Ты меня, Дуня, прости!
Ведь я пью не потому, что потерянный пьяница, а — с устатку. Целую неделю работаешь, — скушно! Ну,
и — хватишь!..
— А
ведь он, поди-ка, голодный! — догадался Терентий
и, протянув мальчику кусок хлеба, сказал ему...
— Я
и длинные стихи буду сочинять! — похвалялся он. — Это
ведь не больно трудно! Идёшь
и видишь — лес — леса, небо — небеса!.. А то поле — воля!.. Само собой выходит!
— Он
ведь знает, что я уж большая
и всё сама могу… — говорила Маша.
— Ну, ладно! Я
ведь не сержусь… я виноват-то!.. — сознался Илья
и смущённо улыбнулся Якову. —
И ты не сердись — ладно?
— Вам бы, Кирилл Иванович, бросить торговлю-то… Вы уже
ведь богатый… Дома у вас хорошо, а здесь вонь…
и скука!..
— Живём, как можем, есть пища — гложем, нет — попищим, да так
и ляжем!.. А я
ведь рад, что тебя встретил, чёрт те дери!
— Так, как я рассказывал, — лучше.
Ведь это только священное писание нельзя толковать, как хочется, а простые книжки — можно! Людьми писано,
и я — человек. Я могу поправить, если не нравится мне… Нет, ты мне вот что скажи: когда ты спишь — где душа?
— Ты сердишься, а — напрасно. Ты подумай: люди живут для работы, а работа для них… а они? Выходит — колесо… Вертится, вертится, а всё на одном месте.
И непонятно, — зачем?
И где бог?
Ведь вот она, ось-то, — бог! Сказано им Адаму
и Еве: плодитесь, множьтесь
и населяйте землю, — а зачем?
— Нет, ты погоди! — не отставал Яков. —
Ведь ничего
и нельзя понять… Примерно… вот тебе лампа. Огонь. Откуда он? Вдруг — есть, вдруг — нет! Чиркнул спичку — горит… Стало быть — он всегда есть… В воздухе, что ли, летает он невидимо?
— Н-да-а… Но
ведь и говорят — тоже жулики!
Ведь есть же на свете хорошее, — хорошие люди,
и случаи,
и веселье?
— Застала нас жена докторова… чёрт бы её взял!
И барыня хорошая
ведь, дура дьяволова! Бывало, тоже говорила со мной… славно так… Красивая… ведьма!..
— А
ведь ты тоже на чёрта похож! — прервал его Илья
и вновь тихонько засмеялся.
— Знаю
ведь я — красотой моей ты доволен, а сердцем меня не любишь
и осуждаешь меня… Не можешь жизнь мою простить мне…
и старика…
— Да
ведь и ты не прямо! — с улыбкою сказала Олимпиада.
— Бог — видит! Я для своего спасения согрешила,
ведь ему же лучше, ежели я не всю жизнь в грязи проживу, а пройду скрозь её
и снова буду чистая, — тогда вымолю прощение его… Не хочу я всю жизнь маяться! Меня всю испачкали… всю испоганили… мне всех слёз моих не хватит, чтобы вымыться…
— Ах, господи! — воскликнула Вера с досадой. — Ну как же быть? Неужели я для одного человека родилась?
Ведь всякому хочется жить весело…
И всякий живёт как ему нравится…
И он,
и вы,
и я.
— Знаешь — а
ведь она
и есть — чёрная магия, не иначе! — вполголоса говорил Яков.
— Всё это пустые слова… — сказал Лунёв, чувствуя, что ему Веру жалко больше, чем Павла. — Ты мёд пил — хвалил: силён! — напился — ругаешь: хмелён!.. А каково ей?
Ведь и её заразили?
— Ты думаешь — муж! — так этого достаточно для женщины? Муж может очень не нравиться, если даже любишь его.
И потом — он
ведь тоже никогда не стесняется изменить жене, только бы нашёлся подходящий сюжет…
И женщине тоже скучно всю жизнь помнить одно — муж, муж, муж! Пошалить с другим мужчиной — забавно: узнаёшь, какие мужчины бывают
и какая между ними разница.
Ведь и квас разный: просто квас, баварский квас, можжевеловый, клюковный…
И это даже глупо всегда пить просто квас…
— Да
ведь покупателей нет? — возразил Гаврик, не закрывая книги. Илья посмотрел на него
и промолчал. В памяти его звучали слова девушки о книге. А о самой девушке он с неудовольствием в сердце думал...
Ведь её брат служит у него в мальчиках,
и уже поэтому она бы должна смотреть на него, хозяина, поласковее!
— Дивлюсь, как люди рассуждают! — пожав плечами, насмешливо заговорил Илья. — Баба для человека вроде скота… вроде лошади! Везёшь меня? Ну, старайся, бить не буду. Не хошь везти? Трах её по башке!.. Да, черти,
ведь и баба — человек,
и у неё свой характер есть…
— Ну, чего плакать? — сердито сказал он. —
Ведь не на тебя я закричал…
И некуда тебе идти… Я вот — уйду… Мне нужно… А Павел посидит с тобой… Гаврило! Если придёт Татьяна Власьевна… это кто ещё?
— Нет, что же? Пускай его…
Ведь я
и в самом деле бесполезный для него человек…
— Вам меня обидеть трудно! — дерзко
и громко заговорил он. — Я
ведь вам цену знаю-с: птица вы невысокого полёта!
— Я
ведь не Таньку обличаю… Это так вышло… само собой… у меня всю жизнь всё само собой выходило!.. Я даже человека удушил нечаянно… Не хотел, а удушил. Танька! На те самые деньги, которые я у человека убитого взял, мы с тобой
и торгуем…
— Не кричи, дурачок! — ответил ему Илья, усаживаясь на стул
и скрестив руки на груди. — Что кричишь?
Ведь я жил с ней, знаю её…
И человека я убил… Купца Полуэктова… Помнишь, я с тобой не один раз про Полуэктова заговаривал? Это потому, что я его удушил… А ей-богу, на его деньги магазин-то открыт…
— Да
ведь и пистолетишко-то, чай, не заряжен? — спросил его Илья, равнодушно, усталыми глазами глядя на него. — Что ты бесишься? Я не ухожу… Некуда мне идти… Каторгой грозишь? Ну… каторга, так каторга…
— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая… в этой гадкой комнате!.. Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится.
И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть
и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее:
ведь вас, право, за кого-то другого приняли…
И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков. Право, не знаю.
Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете.
Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу,
и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях
и у того
и у другого.
Хлестаков. А, да! (Берет
и рассматривает ассигнации.)Это хорошо.
Ведь это, говорят, новое счастье, когда новенькими бумажками.
А
ведь долго крепился давича в трактире, заламливал такие аллегории
и екивоки, что, кажись, век бы не добился толку.