Степанида. А кто знает? Не стонет, перестала… Зеленая вся… глаза огромные… Недвижима лежит… (Укоризненным шепотом.) Я говорила им… скольки разов говорила — выдайте ее замуж! Эй, выдайте! Не послушали… ну и — вот оно! Да разве здорово девице до этакой поры без мужа?..
Опять же: в бога не веровала… ни тебе помолится, ни тебе перекрестится… Ну, вот!
Неточные совпадения
Бессеменов. Ну вот!.. Погоди
же! — Я ее… ущемлю! (Входит Тетерев, заспанный и мрачный более, чем всегда. В руке — бутылка водки и рюмка.) Терентий Хрисанфович!
Опять разрешил?
Нил(не отвечая ей, Тетереву). Эге-э! Разрешил?
Опять! Часто
же начал ты…
Тетерев. Жизнь! Покричат люди, устанут, замолчат… Отдохнут, —
опять кричать будут. Здесь
же, в этом доме, — всё замирает особенно быстро… и крик боли и смех радости… Всякие потрясения для него — как удар палкой по луже грязи… И последним звуком всегда является крик пошлости, феи здешних мест. Торжествующая или озлобленная, здесь она всегда говорит последней…
Кудряш. Уж это у нас в купечестве такое заведение.
Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, нйшто кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны?
— Ну, что уж… Вот, Варюша-то… Я ее как дочь люблю, монахини на бога не работают, как я на нее, а она меня за худые простыни воровкой сочла. Кричит, ногами топала, там — у черной сотни, у быка этого. Каково мне? Простыни-то для раненых. Прислуга бастовала, а я — работала, милый! Думаешь — не стыдно было мне?
Опять же и ты, — ты вот здесь, тут — смерти ходят, а она ушла, да-а!
С одной может быть счастье, а с другой — несчастье;
опять же и дом: иной счастлив, а другой нет; в одном всё ко двору, а в другом ничего не держится.
Неточные совпадения
Если
же нет, то можно
опять запечатать; впрочем, можно даже и так отдать письмо, распечатанное.
Осклабился, товарищам // Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия //
Опять ругнул: «Дурак
же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
— Мы рады и таким! // Бродили долго по́ саду: // «Затей-то! горы, пропасти! // И пруд
опять… Чай, лебеди // Гуляли по пруду?.. // Беседка… стойте! с надписью!..» // Демьян, крестьянин грамотный, // Читает по складам. // «Эй, врешь!» Хохочут странники… //
Опять — и то
же самое // Читает им Демьян. // (Насилу догадалися, // Что надпись переправлена: // Затерты две-три литеры. // Из слова благородного // Такая вышла дрянь!)
К тому
же стогу странники // Присели; тихо молвили: // «Эй! скатерть самобраная, // Попотчуй мужиков!» // И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки: // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались
опять…
Г-жа Простакова. Ты
же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас
опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть
же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)