Неточные совпадения
Тотчас
же найдя в ящике огромного стола, под отделом срочные,повестку, в которой значилось, что в суде надо было быть в одиннадцать, Нехлюдов сел писать княжне записку о том, что он благодарит за приглашение и постарается приехать к обеду. Но, написав одну записку, он разорвал ее: было слишком интимно; написал другую — было холодно, почти оскорбительно. Он
опять разорвал и пожал в стене пуговку. В двери вошел в сером коленкоровом фартуке пожилой, мрачного вида, бритый с бакенбардами лакей.
Одни слишком громко повторяли слова, как будто с задором и выражением, говорящим: «а я всё-таки буду и буду говорить», другие
же только шептали, отставали от священника и потом, как бы испугавшись, не во-время догоняли его; одни крепко-крепко, как бы боясь, что выпустят что-то, вызывающими жестами держали свои щепотки, а другие распускали их и
опять собирали.
Картинкин сел так
же быстро, как он встал, и, запахнувшись халатом, стал
опять беззвучно шевелить щеками.
— Вы сами знаете, в каком, — сказала Маслова, улыбнулась и тотчас
же, быстро оглянувшись,
опять прямо уставилась на председателя.
— Вы после скажете, — сказал
опять так
же мягко и твердо председатель. — Так вы не признаете себя виновной?
«Неужели узнала?» с ужасом подумал Нехлюдов, чувствуя, как кровь приливала ему к лицу; но Маслова, не выделяя его от других, тотчас
же отвернулась и
опять с испуганным выражением уставилась на товарища прокурора.
В это время товарищ прокурора
опять привстал и всё с тем
же притворно-наивным видом попросил позволения сделать еще несколько вопросов и, получив разрешение, склонив над шитым воротником голову, спросил...
После
же этих занятий считалось хорошим и важным, швыряя невидимо откуда-то получаемые деньги, сходиться есть, в особенности пить, в офицерских клубах или в самых дорогих трактирах; потом театры, балы, женщины, и потом
опять езда на лошадях, маханье саблями, скаканье и
опять швырянье денег и вино, карты, женщины.
Вдруг
опять так
же чмокнула и с тем
же скрипом скрипнула выходная дверь, и послышался сердитый голос Матрены Павловны...
Потом, после допроса сторон, как они хотят спрашивать: под присягой или нет,
опять, с трудом передвигая ноги, пришел тот
же старый священник и
опять так
же, поправляя золотой крест на шелковой груди, с таким
же спокойствием и уверенностью в том, что он делает вполне полезное и важное дело, привел к присяге свидетелей и эксперта.
Председатель
опять опустил голову и, опершись на руку, закрыл глаза. Купец, сидевший рядом с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так
же как и жандармы за ними, сидели неподвижно.
Смысл его речи, за исключением цветов красноречия, был тот, что Маслова загипнотизировала купца, вкравшись в его доверие, и, приехав в номер с ключом за деньгами, хотела сама всё взять себе, но, будучи поймана Симоном и Евфимьей, должна была поделиться с ними. После
же этого, чтобы скрыть следы своего преступления, приехала
опять с купцом в гостиницу и там отравила его.
Когда загремел замок, и Маслову впустили в камеру, все обратились к ней. Даже дочь дьячка на минуту остановилась, посмотрела на вошедшую, подняв брови, но, ничего не сказав, тотчас
же пошла
опять ходить своими большими, решительными шагами. Кораблева воткнула иголку в суровую холстину и вопросительно через очки уставилась на Маслову.
— Только бы не помешали мне, я бы тебе бельма-то повыдрала… —
опять заговорила рыжая, и
опять не заставил себя ждать такой
же ответ Кораблихи.
Так
же трудно показалось нынче утром сказать всю правду Мисси.
Опять нельзя было начинать говорить, — это было бы оскорбительно. Неизбежно должно было оставаться, как и во многих житейских отношениях, нечто подразумеваемое. Одно он решил нынче утром: он не будет ездить к ним и скажет правду, если спросят его.
Дело велось точно так
же, как и вчерашнее, со всем арсеналом доказательств, улик, свидетелей, присяги их, допросов, экспертов и перекрестных вопросов. Свидетель-городовой на вопросы председателя, обвинителя, защитника безжизненно отрубал: «так точно-с», «не могу знать» и
опять «так точно»…, но, несмотря на его солдатское одурение и машинообразность, видно было, что он жалел мальчика и неохотно рассказывал о своей поимке.
Когда доходило до этого места, то повторялось
опять то
же самое.
Еще не успели за ним затворить дверь, как
опять раздались всё те
же бойкие, веселые звуки, так не шедшие ни к месту, в котором они производились, ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал, что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
Она решила, что сделает так. Но тут
же, как это и всегда бывает в первую минуту затишья после волнения, он, ребенок — его ребенок, который был в ней, вдруг вздрогнул, стукнулся и плавно потянулся и
опять стал толкаться чем-то тонким, нежным и острым. И вдруг всё то, что за минуту так мучало ее, что, казалось, нельзя было жить, вся злоба на него и желание отомстить ему хоть своей смертью, — всё это вдруг отдалилось. Она успокоилась, оправилась, закуталась платком и поспешно пошла домой.
Старушка-поджигательница стояла
опять перед образом и, шепча одни и те
же слова, крестилась и кланялась.
Она
опять так
же улыбнулась.
Опять слышались те
же, как и в тот раз, звуки плохого фортепьяно, но теперь игралась не рапсодия, а этюды Клементи, тоже с необыкновенной силой, отчетливостью и быстротой.
— Я
опять о той
же женщине, — сказал Нехлюдов.
— Ах, ты об этом? Нет, mon cher, решительно тебя не надо пускать, тебе до всего дело. Пойдем, пойдем, Annette зовет нас, — сказал он, подхватывая его под руку и выказывая
опять такое
же возбуждение, как и после внимания важного лица, но только теперь уже не радостное, а тревожное.
Она посмотрела на него
опять тем
же, как ему показалось, злым взглядом.
Приказчик тяжело вздохнул и потом
опять стал улыбаться. Теперь он понял. Он понял, что Нехлюдов человек не вполне здравый, и тотчас
же начал искать в проекте Нехлюдова, отказывавшегося от земли, возможность личной пользы и непременно хотел понять проект так, чтобы ему можно было воспользоваться отдаваемой землей.
— Вы поймите, — желая разъяснить дело, улыбаясь, сказал пришедший за Нехлюдовым приказчик, — что князь отдает вам землю за деньги, а деньги эти самые
опять в ваш
же капитал, на общество отдаются.
Нехлюдов
опять повторил свое предложение, но не требовал ответа теперь
же, а советовал переговорить с обществом и тогда притти и дать ответ ему.
— Когда получим, в тот
же день отправляем. Мы их не держим, не дорожим особенно их посещениями, — сказал генерал,
опять с попыткой игривой улыбки, кривившей только его старое лицо.
— Впрочем, мы после поговорим, — сказал Селенин. — Иду, — обратился он к почтительно подошедшему к нему судебному приставу. — Непременно надо видеться, — прибавил он, вздыхая. — Только застанешь ли тебя? Меня
же всегда застанешь в 7 часов, к обеду. Надеждинская, — он назвал номер. — Много с тех пор воды утекло, — прибавил он уходя,
опять улыбаясь одними губами.
Это замечание его вызвало возражение Нехлюдова, и загорелся
опять спор на ту
же тему, где всё было не договорено, и оба собеседника не высказались, а остались при своих взаимно осуждающих друг друга убеждениях.
«Милая Наташа, не могу уехать под тяжелым впечатлением вчерашнего разговора с Игнатьем Никифоровичем…» начал он. «Что
же дальше? Просить простить за то, чтò я вчера сказал? Но я сказал то, что думал. И он подумает, что я отрекаюсь. И потом это его вмешательство в мои дела… Нет, не могу», и, почувствовав поднявшуюся
опять в нем ненависть к этому чуждому, самоуверенному, непонимающему его человеку, Нехлюдов положил неконченное письмо в карман и, расплатившись, вышел на улицу и поехал догонять партию.
Нехлюдов слез с пролетки и вслед за ломовым,
опять мимо пожарного часового, вошел на двор участка. На дворе теперь пожарные уже кончили мыть дроги, и на их месте стоял высокий костлявый брандмайор с синим околышем и, заложив руки в карманы, строго смотрел на буланого с наеденной шеей жеребца, которого пожарный водил перед ним. Жеребец припадал на переднюю ногу, и брандмайор сердито говорил что-то стоявшему тут
же ветеринару.
Наталья Ивановна ничего не сказала. Аграфена Петровна вопросительно глядела на Наталью Ивановну и покачивала головой. В это время из дамской комнаты вышло
опять шествие. Тот
же красавец-лакей Филипп и швейцар несли княгиню. Она остановила носильщиков, подманила к себе Нехлюдова и, жалостно изнывая, подала ему белую в перстнях руку, с ужасом ожидая твердого пожатия.
Нехлюдов, не желая встречаться с тем, чтоб
опять прощаться, остановился, не доходя до двери станции, ожидая прохождения всего шествия. Княгиня с сыном, Мисси, доктор и горничная проследовали вперед, старый
же князь остановился позади с свояченицей, и Нехлюдов, не подходя близко, слышал только отрывочные французские фразы их разговора. Одна из этих фраз, произнесенная князем, запала, как это часто бывает, почему-то в память Нехлюдову, со всеми интонациями и звуками голоса.
Вошедшие рабочие тотчас
же поспешно вышли и
опять теми
же мягкими решительными шагами пошли еще дальше к следующему вагону, тому самому, в котором сидел Нехлюдов.
В первое
же свидание в Томске она
опять стала такою, какою была перед отъездом.
— В дверь ходите, — сказал солдат и тотчас
же опять взялся за самовар.
Нехлюдов подождал, пока солдат установил самовар (офицер проводил его маленькими злыми глазами, как бы прицеливаясь, куда бы ударить его). Когда
же самовар был поставлен, офицер заварил чай. Потом достал из погребца четвероугольный графинчик с коньяком и бисквиты Альберт. Уставив всё это на скатерть, он
опять обратился к Нехлюдову.
Он встал и ступил несколько шагов ей навстречу, и лицо ее показалось ему сурово и неприятно. Оно
опять было такое
же, как тогда, когда она упрекала его. Она краснела и бледнела, пальцы ее судорожно крутили края кофты, и то взглядывала на него, то опускала глаза.
Смотритель не отвечал и повел в следующую камеру.
Опять отперли двери, и
опять все встали и затихли, и
опять англичанин раздавал Евангелия; то
же было и в пятой, и в шестой, и направо, и налево, и по обе стороны.